Андрей Земсков - Колокольное дерево. Книга стихов

…Осень, тучи серые, тёмный лес.
Ворон подустал, на осину сел.
Кажется, не будет уже чудес…
Кажется, и не было их совсем…

Только ты уже смастерил крыла,
Влез на колокольню и сделал шаг.
Высоту набрать – вот и все дела.
А что дальше – вспомнит твоя душа.

Развесёлые нынче песни.
Отчего же я сам не весел?
Я тащу на себе груз «двести» —
Двести грустных и разных песен.

Для эстрады они негожи,
Для богемы они безвестны.
И живу я вот так – без кожи,
И на рёбрах таскаю песни.

Вдох – кольнуло осколком ржавым,
Что с войны ветерана мучит.
Выдох – общий разгул державы,
Где мой крик – только частный случай.

Вдох – шаламовский серый стланик
Да моряцкий солёный тельник.
Выдох – путь, на который странник
Вышел без посошка, без денег.

Он шагает себе тихонько,
Он бормочет себе чего-то.
И возможно, лишь в этом только
Вся его – и моя – работа.

Постигая азы
Векового молчанья,
Слушай времени счёт ну хотя бы вполуха.
Если вырван язык
У поэта – печально.
Хуже, если вокруг все лишаются слуха,

Между злом и добром
Размывают границы
И возводят шутов под небесные своды.
Зря старинным пером
Ты мараешь страницы:
Снова средневековье – ни книг, ни свободы…

Только ты никаких
Гастролёров не слушай,
Похвалу и хулу пропускай без оглядки.
Если жжётся твой стих,
Если рвёт чью-то душу
Твоя песня, – то значит, ты в полном порядке.

Пой для Бога, вари ты
Шаманское зелье
И живи голышом, раз родился в исподнем.
Суеты фавориты
Уходят под землю,
Только вечности слуги на небо восходят.

Погостили – и в путь обратный.
В жизни всё до предела просто:
Вход свободный, а выход платный.
Дело только в цене вопроса.

Сколько света ты в песню вложишь,
Столько ей и бродить по свету.
Если выпало жить без кожи,
Не надейся скопить монету.

Дело в шляпе – и не иначе.
Больше этого – не по чину.
Верь судьбе, доверяй удаче
И ни в чём не ищи причину

Уклониться, не удержаться,
Отступить за пределы ринга.
Если нет на победу шанса,
Не сворачивай поединка.

На канатах на миг провисни —
И вперёд, будь они неладны,
Все невзгоды! Ведь в этой жизни
Вход свободный, а выход – платный.

Что бы ни пел и что б ни говорил я —
Ответа нет, ветра со всех сторон.
За облака уходит эскадрилья,
За горизонт уходит эскадрон.

Там всё не так, там нет ни тьмы, ни смерти,
Там живы все, кого любили мы.
А здесь – обратный адрес на конверте
Да на столе настой из белены.

Что будет завтра, если будет завтра?
Какой мажорный прозвучит аккорд?
За океан ушла моя эскадра,
За ней умчался чаячий эскорт.

Герои в бронзе, руки их в железе.
Уходит жизнь с листа черновика.
И если здесь не слышат наших песен,
Есть выход: петь туда – за облака.

Когда-нибудь умолкнет говорильня,
Фальшивый блеск уже не ослепит.
И вот тогда вернётся эскадрилья
И эскадрон проскачет по степи.

Как мы шумели, как звала дорога,
Как не умели говорить «прости»…
А песен было, в сущности, немного:
Если собрать – уместятся в горсти.

В стране, где пахнет краденым рыжьём
И машут кулаками после драки,
Где пять мужчин, танцующих сиртаки,
И одинокий человек с ружьём
Скульптурной группой около ДК
Застыли в гипсе, крашенном под бронзу,
Стихи внезапно вытесняют прозу.
Вот парадокс родного языка!

Парадоксальна станция Семхоз.
Выходишь из московской электрички
И сразу слышишь пение синички
Отважное – в отчаянный мороз.
Дорогою на Сергиев Посад
Бредут неспешно в Лавру богомольцы.
И тройка золотые колокольцы
На полтысячелетия назад
Со звоном рассыпает. На пруду
У полыньи – три зябнущие утки.
Оглянешься всего на полминутки
И не поймёшь – в каком теперь году.
И в храм зайдёшь. Какая это блажь?
Блажен, кто изгнан горькой правды ради.
Подумаешь о прожитом некстати
И трижды прочитаешь «Отче наш».