Виталий Аверьянов - Со своих колоколен

Приходил к нам Бонапарт, он искал ключей от врат.
«Ничего», – Москва сказала, без ключей пускала.
Гитлер тайно прилетел – Сталинград иметь хотел.
«Ничего! – сказала Волга. – Волк в гостях у волка».

А на воле тишина,
А на родине жена,
А на родине весна.
Бездна красна.
А на небе тишина,
Бесконечная война.
В тихом омуте луна.
Бездна…

Бисмарк едет по степи, видит: буря, нет пути.
Только вьюга впереди, ничего в груди.
Барин к буре не привык. «Ничего, – сказал ямщик, –
Во немецкой стороне будешь на коне».

А на небе тишина (…)

Один есть способ раскусить
То, что мешает нам любить.
А нам мешает лишь одно:
Стремленье спрятаться на дно.
Пусть лось, пусть лошадь стоя спят.
Сон человека есть распад.
Но утром падший восстает
И головою в небо бьет.

Когда ж распустишь панцирь свой
И вкусишь раны ножевой,
Ревнивый омут, мутный спрут
Тебя и примут, и проймут.
А после, духом сокрушась,
И пораженья не страшась,
Опять всплывешь, блистая ты –
Щитом добытой нищеты.

Но если выжить ты не смог,
Себя земле принес в залог, –
То утром падший восстает
И головою в небо бьет.
Ты долго спал, ты спал, но вот
Сон смыт потоком мертвых вод.
С могильным холодом весны
Уйдут рассеянные сны.

Один лишь способ все понять,
Загадку жизни развязать, –
Идти вперед и воевать
И кровь победы проливать.

От сует меня, Боже, молю, отреши,
От заботы о том, что не властен вершить.
Пробуждаются токи глубинной судьбы.
Вот бы нам с ней прозреть, ну а мы все слепы…
Я крестился крещеньем, я вышел из тьмы.
Пробуждается око из смертной тюрьмы.
Разве духом в темницу томиться я влез?
Нет, тела суть светила в светлице небес!

Нéмыми да полыми
Бывают ли слова?
Слово жжет как полымя
И чашу пьет сполна.
Слово как победа
И крещенье в жизнь.
Слово как погибель.
Душу вырвешь – из…

Не бывает лишений без достойных наград,
Не бывает свершений без должных утрат.
Высоко свои жертвы завсегда мы гвоздим.
Но даров благодатных распознать не хотим.

Я Тебе не словом, –
Делом изменил.
Но простил дела мои,
Слова в дела вменил.
У черты последней
Так бывает, старина,
Слово и победно,
И погибельно.

Нету тьмы в слове-теле, в забвении тьма.
Но забвенье у Бога – лишь прощение нам.
Я крестился крещеньем, я вышел из тьмы.
Пробуждается око из смертной тюрьмы.

У черты последней,
Даже за чертой
Я не отрекаюсь,
Сердцем я с Тобой.
Слово как победа
И крещенье в жизнь,
Слово как погибель.
Душу вырежи
из камня слова…

Как Чапаев на молитву становился на всю ночь.
Как просил он перед битвой Матерь Божию подмочь.
Чтоб путями боевыми наскаку и наплаву –
Чтобы целыми, живыми провести свою братву
Чрез казачьи, чрез мужичьи пепелища-хутора,
Чрез яицкие погосты, обновленные вчера,
Чрез тифозные обозы, чрез наезды из ЧКа,
Комиссарские угрозы, агентуру Колчака.

Сын Поволжья, гордость края – он народный наш герой.
Не пятнает кровь Чапая и для каждого он свой.
Он штабы по телеграфу кроет жарким матерком.
«Мотивирует» Антанту, заодно и Совнарком.
Тесен мир, и в нем встречаясь, все мы схожи меж собой.
Утечем от них, рябята, в свой последний светлый бой!..

Думу думает Чапаев. Петька ж видит вещий сон:
Как к Уралу отступая, прикрывает друга он.
Плачет Петька-ординарец, а не дрыхнет как сурок
И во сне сгибает палец, чтобы вновь спустить курок.
Из тисков бесовской злобы есть исход в лихом бою.
Покажись, казак, из степи, я судьбу твою спою.
Ты споешь про атамана, я спою про бурлака.
Дай пощупать твою волю, что нагуливал века!..
Но не хочет в лобовую битву выйти казара,
Схоронилась за погосты, обновленные вчера…

Между белою Сибирью и кровавою Москвой,
Меж землей, где изобилье и землею, где покой
С прежней вольницей схлестнулась угнетенная печаль ,
Пред которой глохла слава и зазубривалась сталь…

Как Чапаев на молитву становился на всю ночь.
Как просил он перед битвой Матерь Божию подмочь.
Весь отряд во сне глубоком, вся дивизия храпит,
Часовые дремлют оком, лишь один Чапай не спит.
«Как по волжскому по краю я с шарманкою бродил.
Помнишь, Настя дорогая, помнишь, как тебя любил?
Ты теперь уж в вечной жизни, на меня оттуда глянь
И невидимо нависни – мне в бою покровом стань.
Стань мне светлою судьбою, Черна ворона мне спой,
Мы обманем смерть с тобою, выйду я на берег твой…»