Леон Красов - Шкатулка волшебника

Бесчестие измученной крови.

Но что Вы понимаете в любви.

Вулкан любви -

озноб библейских трав.

Запретный спор желания и прав.

Восторг предвосхищенного пари.

Но что Вы понимаете в любви.

Когда, в предвкушении сладком,

Искрится безумная ложь

И рушатся мира порядки,

Ты все же еще не живешь.

Когда изнемогшие нервы

Рыдают бессильем хмельным,

И страстный порыв опровергнут

Плевком откровенно шальным,

Когда искривленной усмешкой

Встречают участие губ,

И судьбы встревоженной пешки

Бросают в забвения сруб,

Среди суеты неотложной

Пребудут счастливые дни,

Но память изгнать невозможно,

И жизнь будет смерти сродни.

Как вдруг за бравадой натужной

Прорежется таинства лес,

Надежда звездою послушной

Коснется раскрытых небес,

Судьба истомится отрадой

Бескрайнюю даль бередя…

И будет все точно как надо.

И кто-то полюбит тебя.

Костра дотлеет уголек,

И горько-приторный дымок

Развеет долгие века

Очарования греха,

Где сумасбродство

за порыв,

Беспечность

за невинный срыв,

Следы помады…

Как неприкаян белый свет,

Как ненадежен блеклый след

Шахерезады…

Есть много милосердных дам,

Да мало чести по углам

Ломиться в двери…

Твой искупительный испуг

Лишь искус извращенных слуг,

Себе не верю…

Пустых затей ненужный хлам

Растащат гости по столам,

Вино распито…

Но этот блеск влюбленных глаз,

Озноб греха, бессвязность фраз,

Бокал разбитый…

А звездные вади

пролегают в пустыне,

Высокого неба вади,

Над ними луна

одиноко стынет

С тоской в полуночном взгляде.

Незримый шакал

стороной крадется,

Мышь чуть шебуршит в тревоге,

И сердце

в отчаянной схватке бьется,

Почуяв тень у дороги.

И странны поступки свои отныне,

И потуги хлеба ради,

Ведь звездные вади пролегают в пустыне,

Высокого неба вади.

Вселенские правила – вздор

Отвергнутой сплетни в исподнем,

Пусть вспыхнет вселенский позор,

Но завтра, а нынче – сегодня.

Пусть грянет вселенский палач,

Проснется вселенская слякоть,

Но завтра.

А нынче не плачь,

Придет еще время поплакать.

Соблазнам памяти

Огня недоставало.

Обрывков призрачного дня

Казалось мало.

Свет занимался в зеркалах

И тень царапал.

И горечь стыла на губах.

И ангел плакал.

А мысли обнажали строй

В пустой надежде.

И таял ангел за спиной

Почти как прежде.

Над бездной плыли облака.

Миг счастье прятал.

И продолжалась жизнь.

Пока.

И ангел плакал.

Влюбленность – сладкий фимиам –

Легко играет с нами,

Любви не нужен слов обман,

Она полна словами.

Она взмывает в синеву

И просветляет лица,

И сквозь небесную канву

Так хочется влюбиться.

Опьяневший березовый лес

Заблудился в предутреннем сне…

Этот бархатный воздух небес…

«Шаганэ ты моя, Шаганэ».

Витьеватый восточный оскал,

Сквозь вуаль поцелуй при луне…

Обнажает соперник кинжал…

«Шаганэ ты моя, Шаганэ».

Хоровод фантастических див,

Шаганэ ты моя, Шаганэ,

Растворился в глубинах твоих,

Сладко мне, Шаганэ, сладко мне.

Я объятий своих не разжал,

Шаганэ ты моя, Шаганэ,

И ликует небесный хорал,

Страшно мне, Шаганэ, страшно мне.

Тает страстию северный лед,

Шаганэ ты моя, Шаганэ,

Все мирское придет и пройдет,

Больно мне, Шаганэ, больно мне.

…Нежен лунно-березовый лик,

Отраженный в раскрытом окне,

И хохочет безумный старик:

«Шаганэ ты моя, Шаганэ».

Роса вспорхнула, обратясь

В умытый звездами подсолнух,

И золотистый шмель, смеясь,

Рисует вечности автограф.

Я замираю на бегу,

А тени приближают полдень,

Бежать как прежде не могу,

Тепла застывшего исполнен.

Но сквозь томительную лень

Все ж проступают понемногу

И этот шмель,

и этот день,

И эта звездная дорога…

Звезда все падала и падала

Небрежной искрою упрека,

Отринутая бездна плакала

В бессилье ревности пророка.

Отчетливо запахло ладаном,

Пасьянс ложился неудачно,

Звезда все падала и падала

Обетом тайного безбрачья.

Теснилось небо праздным табором,

Но призрачною недотрогой

Звезда все падала, все падала

Своей единственной дорогой.