Леон Красов - Шкатулка волшебника

Где небесный свод

Вдруг преображается

В буйный птичий сход.

Здесь улыбки детские

Радостно легки,

Я живу в Израиле

И пишу стихи.

Я живу в Израиле,

На краю пустынь,

В небесах купается

Солнца рыжий джин,

Самоотпускаются

Прежние грехи,

Я живу в Израиле

И пишу стихи.

На дне давно разбитого бочонка,

Когда им становилось невтерпеж,

Четыре черненьких чумазеньких чертенка

Чертили черными чернилами чертеж.

Они почти утратили надежду

Построить из бочонка светлый дом,

Но все чертили чертежи, как прежде,

И все искали счастье за углом.

И все мечтали завести котенка,

И все стремились обуздать галдеж,

Четыре странных маленьких чертенка,

Чернилами чертившие чертеж.

Волшебник по лесу бродил,

Да в нем невзначай заблудился,

Шкатулку свою обронил,

И ларчик упал и разбился.

А твари лесные пришли

И взяли себе понемножку

Всего, что в шкатулке нашли

На память,

на час,

на дорожку.

Кто храбрость,

кто честь,

кто красу,

Сполна наигрались да бросили,

И выросли дебри в лесу,

И сладостно заплодоносили.

Волшебных плодов аромат

Тревожил пролетные стаи,

А краски взрывали закат,

А что было дальше, не знаю.

Но в каждом рожденном штрихе

То словом, то нотой, то знаком

Являются странности те

Что спали, сокрытые мраком,

В глубинах далеких веков

И в недрах неведомых далей,

И вырвались вдруг из оков,

И вдруг вдохновением стали.

В стремленье позолоту лжи отринуть,

Чтоб самому себе не в сладость лгать,

Скажи, готов ты просто сердце вынуть,

Так, просто, вынуть сердце и отдать.

С негодованьем отвергая сплетни,

Иль с упоеньем вспоминая день,

Не торопись судить чужие бредни,

Остановись.

И оглянись на тень.

Живя не чувствами,

а представленьем,

Ты избежишь волнений и тревог,

Не испытав и сотой доли тени

Того, что гений предоставить мог.

И в лабиринтах праведного мира,

Пылясь на полках и при ярлыках,

Ты избежишь ругательства кумира,

Не вздрагивая нервно при звонках.

Ты избежишь невероятной боли,

Презренья обустроенных невежд,

Играя лакированные роли

Чужих желаний,

образов,

надежд.

И снова хмельною отвагой полны

Мистерии ночи и света,

Ликующим счастьем запойной луны

Рыдает влюбленное эхо.

Страшась обнаружить залогом утрат

Оскому увядших желаний,

Разбойное сердце внимает парад

Оброка надежд предсказаний.

Мой сон –

безмятежная глыба, пока

Запретные маски прозренья

Возносятся в зыбком потоке греха

Пугливой игрой полутени.

Сквозь звезд золотые ресницы

Пронзает таинственный взгляд,

И кружат знаменья и лица

Как в сказке, вперед и назад.

Невидимый всадник крадется

В небесной неведомой мгле,

И сердце пылает и бьется,

Одно на бескрайней земле.

И сладкие сны звездопадом

К нему устремляют свой путь,

И большего счастья не надо,

Чем видеть небесную суть.

Жизнь откровеньем через край

Острее бритвы.

Не обращай свою печаль

В арену битвы.

День, вечность отыграв в раю,

Вернется снова.

Не обращай печаль свою

В арену слова.

И переламывая сталь

Приватной лести,

Не обращай свою печаль

В арену мести.

Воспаряешь ночами

И скрываешься в день,

Золотыми ключами

Отворяющий дверь

Нежной птахе рассветной,

Пряным ветрам пустынь,

Распустившейся ветке,

Окунувшейся в стынь…

В легких кружевах робких

Пробудившихся слов

Ты гуляешь по тропке

Ослепительных снов.

Когда уходит на покой

Зари завеса,

Преображая мир живой

В пространство мессы,

Когда объятья впопыхах,

Слова как стоны,

А свет, последний луч прервав,

Кладет поклоны

И обнажает небеса

Осколком боли,

Произнеси, закрыв глаза,

«О дольче доле».

Распускается веер мечты,

Необвенчанные венчаются.

Знаешь,

души такой чистоты

В наше время почти не встречаются,

Знаешь,

ветры лихих перемен

Вознесутся дождем созидания,

Знаешь,

в дебрях забытых поэм

Есть еще острова ожидания.

Сны тропиночки припорошили,

Проявив великую милость,

Ты – единственное мое прошлое

Из всего,

что со мной случилось.