Саша Вебер - Литературный оверлок. Выпуск №2/2019

Не понял как, но я начал переходить дорогу вместе со всеми. Глаза постепенно привыкли к яркому свету. Подняв голову я увидел живую улицу. Толпы людей. Огромный торговый центр со всей палитрой красок и вывески новых коллекций. Перейдя дорогу увидел оперный театр с афишей во весь фасад здания о грядущей премьере труппы «Большого театра».

Как вкопанный, я стоял и смотрел на это все, как вокруг меня начали скапливаться люди жаждущие перейти на ту сторону, обратно. В толпе ко мне обратился знакомый голос.

Снова зеленый свет светофора обратил всех в движения. Мы пошли обратно. Я шел обратно, не опуская головы в массе людей абсолютно счастливых.

– Ну, так что, когда это все началось? Где ты сейчас?

Я узнал голос того лысого «безликого» парня.

Меня подталкивали и не давали возможности остановиться. Я видел, как он шел за мной в трех – четырех метрах. Также без лица, также контурно. Резко стало очень жарко. Я почувствовал неловкую холодную влажность в области ступней. Вспотели ладони. И ощущение простыни, которую давно не стирали. Тягучую боль в суставах как будто я лежал, не вставая много дней. И запах лекарств вперемешку с хлоркой.

2

Вокруг стало очень ярко, но я не открывал глаза. Мгновение назад я был на дне какого-то очень глубокого колодца и кто-то включил резко вспышкой пронзительно мерзкий электрический свет.

Я лежал. Подо мной была мокрая от пота простыня и скомканная подушка. Пахло пылью и салом. Я был там не один. Были люди. Кто-то очень громко и неразборчиво разговаривал. Я не понимал где нахожусь.

– Ну, где ты сейчас?

Не сразу поняв, что обращаются ко мне – я открыл глаза.

Передо мной был силуэт. Источник света оказался по ту сторону окна, позже только я заметил на окнах решетки. Свет стирал все краски оставляя белизну и контуры превращая все в иное измерение. Но я снова узнал его. Тот лысый без лица.

– Очень светло… – удивляясь своей хрипоте, тихо сказал я.

– Ты снова не узнаешь меня? – вставая и опуская жалюзи, спросил он.

Я обернулся. Я понял, что лежу в общей палате некой больницы. Моими соседями было несколько мужчин. Один из них стоял лицом у стены, два других с угловатыми ртами и аккуратно причёсанными волосами играли в карты не поднимая глаз. На нас были одинаковые пижамы. Весьма стильные. Черные, с воротничками поднятыми вверх и белыми пуговицами, которые к слову ничего не застегивали. И рядом с кроватью я обнаружил белые кроссовки. Стены были пусты. Была раковина и идеально чистое зеркало над ней. Но вонь стояла дежурная для таких мест. И я первый раз увидел своего преследователя.

Это был человек в белом халате с татуировкой во весь лысый череп. Из нагрудного кармана вырывалось пять, а может и шесть ручек. На нем были надеты строгие брюки и узкий длинный нос и большие висящие уши. В правой руке он держал планшет и размахивал им как веером. Я вспомнил его. Это был наш лечащий врач, Доктор Пучинский.

– Почему я здесь?

было странное чувство de javu. Я знал его но я не понимал где я. Я слабо помнил кто я и что вообще происходит. Кто эти люди в палате я тоже не знал.

– Как дела с Рако?

Его уголок рта чуть заметно приподнялся, словно он знает ответ и слышал его множество раз.

– Не понимаю о чем вы.

– Ты вчера, когда вы смотрели телевизор твердил, что он мертв. Кто он?

– Мало ли что я говорил. Все нормально. Можно поесть?

Он задал мне еще несколько нелепых и не ясных для меня вопросов о площади, правде, городе и мире где люди говорят правду и наконец позвал нас в столовую.

Мы шли вчетвером по коридору вдоль скамеек с абсолютно обреченными психами на них. Все было знакомо и привычно. С каждой минутой я понимал где и что я тут делаю. Я лежал в этой больнице уже второй год. Порой меня отпускали на неделю домой, это я помнил, но как я возвращался – это было загадкой, и «дом» со всеми событиями и реалиями был размазан некой вселенской «стерательной резинкой», все мутно, без контуров, словно все есть туман и я являюсь его частью. Всегда после так называемого отпуска я просыпался в агонии на койке весь в поту и почти полной амнезии. Я псих. Я, как говорит Пучинский, теряю почву восприятия и реальности.

Мы сидели в столовой. Те же голые стены, решетки и отсутствие чего-либо постороннего. Все было на своих местах и весьма логично. Все даже ели синхронно. Все движения были выстроены до мелочей. Наш стол был ровно по середине и я все никак не мог притронутся к супу. Оглядываясь по сторонам и пытаясь снова привыкнуть я почувствовал, почти физически, что на меня кто-то смотрит. Это был тот человек, мой сосед по палате, который стоял лицом к стене.