Владислав Авдеев - Lettres Noires

© Владислав Авдеев, 2019

ISBN 978-5-0050-6749-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1.

Дорога свет-полоской,

Поясом твоего халата,

Ниточкой неброской

С высот, где нету блата,

Где только мост из судеб,

Стальной на старте низком.

Он не скрипит, не судит, —

Несет, чтоб было близко.

2.

Вот куплю себе полуботинки.

Торжищу навстречь пойду в мороз.

Иней моей девочки-картинки

И снега сбивают талый форс

Нет, не взять мне новых лун в карманы.

Не поправить согнутый хребет.

Под Норильском ветры-растаманы

Злой поземкой лижут холод лет.

В рубище и с затканным гноищем

Я сойду в последнюю пургу,

Чтобы Небо над моим вретищем

Завывало вьюгой «не могу».

А пока томлю твою улыбку.

Ем твой хлеб волос, пью волю глаз.

Завтра все отдам полуботинку,

А сегодня будет казнью нас.

3.

На балконе нашел позабытую слойку.

Думал – в пузе пропала, а она стала стойкой.

Да, в ней не было похоти искренней сдобы,

Но она сохранилась нежеванно доброй.

Здесь – возможная плесень бездушной морали:

Коли вас зажевали, то отлично ебали,

И пора возвести свой балкон пресыщенья

С непременным восторгом от трона прощенья.

Вешни зори, закаты, скулящие корги.

Вечны только забытые слойки и морги.

4.

Южнее

Важней

Горячее,

Южанки

Сгорают

Скорее.

А дочери

Севера

Злее и

Хрупкости

Холода

Скованы

Клеем,

Поэтому

Этим

Важнее

Нежнее,

Чтоб

Гладили

Им

На пороге

Холодные

Длинные

Ноги.

5.

Не стоит слать туда послов.

Достаточно всего трех слов.

Офшор, Nasdaq и кутерьма.

А этим – пиво и тюрьма.

Боа, стик, перья экзо-шуб.

А этим – ладанку для губ.

Le Cinq, адалт и Манафорт.

А этих – в затонувший борт.

Два слова пенятся в крови:

Дави.. кропи.. кропи.. дави.

И восседает Вельзевул, —

Себе он третье застегнул.

6.

Власть это сласть

Spumante d’asti,

Мастифа масть

Класть пасть,

Пропасть в ненастьи.

7.

Искусство жизни

«Почувствуйте патину.

Такой была жизнь»» —

Экскурсовод переводит стрелки,

И стертой эпохи минет и аминь

Тенятся на клочьях отделки.

Под сенью дворцовых резных потолков,

Как паровая котлета,

Бугрится стамина заветов и снов

И выгорает на этом.

Ты марой стоишь у далекой стены.

Глаза выражают конечность.

Я знаю, что плотью ты мяла хуи,

А сердце кончало на вечность.

Я вижу тот взор, что за внешним стеклом —

Он сделан из полиметалла.

И коль без гвоздей твой построен дом,

Тебе было этого мало.

Когда шли стальные дожди чередой,

Ты им улыбалась вослед.

Молитв не читала ты перед едой.

В аду не готовят обед.

И вот ты стоишь – и горят маяки,

Как в дни Атлантиды седой.

И я твой рисую портрет из муки.

А, может, из муки с бедой.

8.

Аврал в ниббане —

Варрава в бане,

И раны Ване

(Иоанну Крестителю)

Нанесены.

Но вины равны.

Все своенравны.

И вина ранним

Принесены.

9.

Ходите на Лебединое озеро.

Лежите на Ходынском поле.

Вы целью на тепловизоре.-

В смешном головном уборе.

10.

Растворимая луна

Мудрой нежности полна.

Мудрой нежности из плена

И волнистого вина.

Я ее круги омою

Междуречьем душных глаз

И свою обитель скрою

В мятых сборках ее фаз.

Но ее сиам-сестра

Мглистой дерзости полна.

Мглистой дерзости из тлена

И землистого вина.

Я ее ничем не смою.

Темью сны обожжены.

И качает надо мною

Губы двойственной Жены.

11.

Мне хочется,

Чтоб пыль сошла на нет,

Живым соделав рвение,

И волей,

Не той, что шла под черный пистолет,

Рождалась светом

Из тенистых болей.

Тогда я буду весел и сноров,

Глотая песни лестницы скрипучей,

Неся тебя в наш кров

Без лишних слов

И взглядом ворожа

В глазах твоих певучих.

12.

Злые – это добрые.

Добрые – это злые.

Наши закаты пробные.

Наши восходы седые.

13.

Сон угнетенный в облике дня, дня насущного хлеба.

Тюлью спадают дрожинки дождя, теряет сознание небо.

Только Ты у меня до легких вздохом и следом.

Только Ты из огня, горящего в сердце обетом.

Стали слова скудней – кормлю ими печку жизни.

Глубже любить важней – целым, без швов укоризны.

В этот особенный день пою Тебе, ангел, трубою.

Ты рождена теперь, я окрылен Тобою.

14.

Ты, без сомненья, нежность и восторг,