Владислав Авдеев - Lettres Noires

Бессонниц ночь и мрака озаренье.

И вечно счастлив тот, кто, видит Бог,

В мечтах твое возносит оперенье.

Да только не ищи простых дорог —

Не угадать их в окрике совином..

Мы через лес густой идем без задних ног,

Но нож зари окрасит нас кармином.

15.

Поле боя, где не было боя,

Усеяно чем? Может,

Звёздами? Я уточню, —

Сказал трубадур

И без перебоя

Рассеянно

Гложет

Глазами

Меню..

Вот, водку подносят

С кручиной олдбоя,

И нужно

Построже,

Поближе

К огню..

Коси,

Сарасвати,

Нас всех

На корню.

16.

Хрупкая девочка милая,

Хрупкая девочка, эй,

Я ведь тебя не помилую

Ради своих сухарей.

Явишься спутанной проседью,

Колкой кручиной бород, —

Я назову тебя осенью,

Листьев кляня недород.

Хрупкая девочка милая,

Хрупкая девочка, эй,

Рвет воронье за равниною

Маки твоих козырей.

Сердце взрывается наледью,

Злом обездвиженных вод.

Плачут акации камедью.

Рвут заклинания рот.

Хрупкая девочка милая,

Хрупкая девочка, эй,

Нет на земле, за могилою

Глаз твоих света родней.

17.

Ты боль моя

И радости игла,

Пронзающая тени ярким светом.

Когда бы крылья были мне ответом,

Я захлестал бы ими купола

И ввысь, теряя перья, потянулся,

Но, опаленный, я к тебе вернулся

Коптить лампаду утлого угла.

Ты падчерица маковой луны,

Ходящая по листьям убеждений.

Из всех нагих изысканных творений

Ты хрустом грез сильней упоена

И, разжигая верою сомненья,

Поишь в себе ночные отраженья

До самого пещеристого дна.

Ты магия на площади Cудьбы,

Туманящая атриум и портик.

Твоих наяд взлетает вечно кортик

Предвестием отчаянной борьбы

И, вознося, мгновенно заземляет,

Но я лечу, и мне любовь кивает

Насурмленною бровью похотьбы.

18.

По-хорошему, ты знаешь, девочка,

Если я до времени уйду,

Мне твоей любви земная стелечка

Путь сверстает в родину мою.

Не хочу казаться я навязчивым,

Не хочу предсердья разрывать.

Я к тебе пришел не злобным ящером.

Мне б тобой ходить, тобой дышать.

С первых губ я знаю слово вечное,

Что дает мне право быть в живых

И с тобою счастье человечное

Защищать от лилий гробовых.

Если я уйду, то буду светел я,

Потому что ты меня взяла,

На вопросы все мои ответила,

Тени отпустила удила.

А пока я жив, прими признания,

В устья уст запаянные вновь

Жарким поцелуем обожания —

Светлую и тварную любовь.

19.

Меряй меня не сейчас, меряй меня по итогу.

Может, так проще дойдем к нашему смелому Богу.

То, что ты пылью зовешь, просто неверие в лица.

Знаешь, но не узнаешь. Cветит, но слепит зарница.

Раны мои не нытье. Зовы мои не победа.

Через посуды битье я доживу до обеда.

Не потому, что герой или слабак заверений.

Верить мне любо тобой – верой любить без затмений.

20.

Ангелы в твоих глазах не просят есть и пить,

Ангелы в твоих глазах не стонут.

Тянут сердце сквозь протянутую нить

В нежный и родной до боли омут.

Там, я знаю, пламенная печь,

Два бокала, мягкие оборки,

Падают тенями с малых плеч

Тоненькие шелковые шторки.

Плоть и кровь не ведают стыда,

А за ними вижу воскресенье,

Тающее кубиками льда

На губах всенощного творенья.

21.

Я шел из себя,

Чтоб найти мудрецов

Долиною злою,

Дорогою вшивой.

Пришел, – а они мне,

Лакая винцо:

Иди ты на хер

Пробужденного Шивы.

Он в сердце твоем

Распускает цветок

И плети сосудов

Рвет бляшками крови,

Пока губ голодных

Печется каток

И взор не затмит

Темно-красное море.

22.

Тикают часики. С каждым раундом

Больше слякоти грязного теста.

Звезды втаптываются андерграундом

В судно выбеленного насеста.

Тикают часики из-под лобного

И надлобного межеумия.

Стрелки падают и возносятся.

Им ворочаться до безумия.

Тикают часики околесицу,

Навостряя топор Эреба.

Мы пеньками корчуем лестницу,

Уводящую нас от неба.

23.

Вы хотите сырниками лечить ожоги?

Вежливые. Вон какие пятна.

Рассекаются – словно под Бога строги —

Кожей навыворот, напопятную.

Вейтесь без рвения, последним воздухом дайте

Надышаться до одури, до извлечения.

Не над свертком помятым же резонов-проводов

Всхлипывать патокою эго-горчения.

Нет! Дергаться, скрошиваться до обезвоживания,

Обеспричинивания и всепрощенья.

Чтобы остатки выкликать не останками,