Александр Досов - Под вуалью

Куда там Гоголю до ваших «Мёртвых душ»,
Чтобы ему попасть в такую глушь,
Такие дебри, где сверхумные тупицы,
Пришлось бы заново писателю родиться.
И, к сожаленью, вновь сойти с ума,
Чтобы спалить бездарные тома
Квитанций, исков, приглашений в суд,
Воскресших мёртвых «Чичиковы» ждут,
Чем чёрт не шутит, может быть придут
И долг несуществующий вернут.

Надо иметь куриные мозги,
Чтоб выбивать с покойников долги.

Шлет вам с «Морского» господин Шевцов
Привет от всех воскресших мертвецов.
Они к себе вас в гости не зовут,
И сами к вам конечно не придут,
Но просят, может, сходите в «Собес»,
Ведь вас наверняка попутал Бес,
Востребуете пенсию мою,
От всей души я вам её дарю.
Покройте с каждым днём растущий долг,
Там хватит и на чай, и на пирог,
Попив чайку и отдохнув от суеты,
Пришлите мне на кладбище цветы.
А. Т. Ш

P. S
А у хозяйки долга вовсе нет,
Она вообще не потребляет свет,
Но регулярно, уже много лет,
Вам посылает пламенный привет.
И просит сделать ей перерасчёт,
Верните деньги, ведь она здесь не живёт,
Или внесите их в жилищный фонд,
Ведь крыша, как текла, так и течёт.
Рыдает, просит: «Сделайте ремонт!»,
Чтобы щиток дождем не заливало,
А то ведь вы начнёте всё сначала.
То дурака, то крайнего искать,
Чтоб как лоха, как липку обобрать.
Для вас закона не было и нет,
Бытует электрический рэкет.
Вы можете порвать моё письмо,
Швырнуть его хоть в урну, хоть в окно,
Но напоследок вам скажу одно,
Что правду отыщу я всё равно.

Вашей наглости нету предела,
Не указ ни закон вам, ни суд,
Вас инфляция тоже задела,
На глазах ваши ставки растут.

Кто-то умер – не важно, пусть платит.
Служишь в армии – тоже плати,
Если этих вложений не хватит,
ДЭК придумает, где их найти.

За подъезд и за лифт заплатите,
За киоск, что под домом стоит.
Не ворчите, под ноги смотрите,
Что с того, что там свет не горит.
Есть проводка, включатель, розетка,
Значит, будет когда-нибудь свет.
И три года не платит соседка,
Заплати за соседку сосед,
Заплати за слесарку в подвале,
За бомжей, что нашли там приют,
И за то, что вам в рожу не дали,
И за то, что вам в душу плюют.

Вы трудитесь, и Бог вам поможет,
А стервятники вмиг налетят,
Никакая их совесть не гложет,
Так как жрать они очень хотят.

Хотел шакалов отогнать от мертвечины,
Даже усопшим не дают покой.
Бояться их мне не было причины,
Но видимо не так махнул рукой,

Осиное гнездо разворошил,
Набросились – и жалят, и кусают,
Чтоб путь земной я тоже завершил,
Бюрократически морально убивают.

Но не учли – телец я твердокожий,
О силе духа скромно промолчу,
Кусаться, жалить я умею тоже,
Но только без причины не хочу.

«Ученье – свет», а не рубильник ДЭКа,
И освещает он единственный закон,
Не для шакала, а для человека,
Зачем же совесть вы поставили на кон?

И свежей кровью можно захлебнуться,
Кровавым мясом можно подавиться.
Чтобы на собственных ухабах не споткнуться,
Советую я вам остановиться.

Мне не нужны награды,
Хоть я их заслужил,
Ведь нет со мною рядом,
Кто голову сложил
В чужом краю далеком,
Не зная сам – за что.
Пропал в бою жестоком,
Теперь он стал «никто»,
И маме как в насмешку,
Прислали гроб пустой:
«Ты, старая, не мешкай,
Немножечко постой,
И отправляйся, мать,
За сыном на покой»…
«Мне рано помирать,
Мой сын живой, живой!
Не в ваших душах черных,
В сердцах своих друзей —
Великих, гордых, скромных
Российских сыновей!»

Как долго мы к черте ползли,
Как многих мы теряли,
Как много на себе везли
Всего, чего не знали.
Как много пройдено дорог,
Как много было крови,
И на родительский порог
Не воротился Вовик.
Он не один, а легче ль нам?
Всех ждать, не всех дождаться.
«Скажи-ка, мам, наш папа там?
Он что, служить остался?»
«Да…»
Святая ложь. Подрастешь – поймешь.

Я обращаюсь к честным депутатам,
А не к хапугам, что живут в особняках,
Кто по-отечески относится к солдатам,
Заботится о детях, стариках,

Кто за народ болеет всей душой,
Внести пытаясь капельку тепла,
Кто не торгует собственной страной,
Стремится, чтобы Родина цвела.