Моисей Тейф - Песнь о братьях

Эй! Вставайте из ям, это песня моя
Обращается к вам в глубину небытья.
Эта песня жива, —
Потому что права.
Я пришел
Мое имя Железный!

Весь я ваш — плоть от плоти, как песня моя.
Эта песня красна, как язык соловья.
В крематорий ее —
А она за свое.
Я пою.
Мое имя — Железный!

Я — не просто бродячий веселый певец.
Я — возмездье за шесть миллионов сердец.
Догадайся, палач,
Кто я — меч или плач?
Я живу.
Мое имя — Железный!

Это я? Это шесть миллионов поют.
Это кости шести миллионов дают
Розоватый побег,
Из него — человек,
Это я!
Мое имя — Железный!

Для вас — как есть:
Табачный дух,
Перрон, вагон, который тесен,
Гудки, терзающие слух,
Носильщики, платки старух.
А для меня — шкатулка песен.

Для вас — обыкновенный рейс,
А для меня — кровавый рельс
Ручьем струится в поле чистом,
Где мальчик мой сожжен фашистом.

Его шубенка — на гор е
Из тысяч маленьких пальтишек.
Он канул в небо в январе
С ватагой в тысячу мальчишек.

Для вас как есть:
Табачный дух,
Перрон, вокзал, который тесен,
Гудки, терзающие слух,
Носильщики, платки старух.
А для меня — шкатулка песен.
Приоткрывается, и вдруг
Я слышу детский голос пепла.

О, темя снежное — гора,
Куда крыла не мчат орланов!
На ней печальней баккара
Поет дитя из Нидерландов.

Ни человек, ни зверь, ни танк
Не тронут этого предела.
Там королевство Анны Франк,
Где может петь душа вне тела.

Светильник огненный держа,
Как держат сложенные крылья,
Танцует на снегу душа,
Обрызганная снежной пылью.

Сияет бездна впереди.
— Ты кто? Дитя? Бессмертье? Птица?
Мне страшно, ангел! Отойди!
Так можно вдребезги разбиться.

Но деревянным башмаком
Она выстукивает гулко
Напев, который так знаком,
Как сон, как запах переулка:
Ой, х а нуке, х а нуке —
Праздник веселый…

Аж дрожь идет по городам,
И кровь из глаз роняют зори,
И море вторглось в Амстердам,
Рассудок потеряв от горя.

…А та — на темени горы.
В ее руке светильник дышит.
Не умерла. Глаза добры.
А нас бессонница колышет.

Город пахнет свежестью
Ветреной и нежной.
Я иду по Горького
К площади Манежной.

Кихэлэх и зэмэлэх
Я увидел в булочной
И стою растерянный
В суматохе уличной.

Все,
Все,
Все,
Все дети любят сладости,
Ради звонкой радости
В мирный вечер будничный
Кихэлэх и зэмэлэх
Покупайте в булочной!

Подбегает девочка,
Спрашивает тихо:
— Что такое зэмэлэх?
Что такое кихэлэх?

Объясняю девочке
Этих слов значенье
Кихэлэх и зэмэлэх —
Вкусное печенье,

И любил когда-то
Есть печенье это
Мальчик мой, сожженный
В гитлеровском гетто.

Все,
Все,
Все,
Все дети любят сладости,
Ради звонкой радости
В мирный вечер будничный
Кихэлэх и зэмэлэх
Покупайте в булочной.

Я стою, и слышится
Сына голос тихий:
— Ты сегодня купишь мне
Зэмэлэх и кихэлэх…

Где же ты, мой мальчик,
Сладкоежка, где ты?
Полыхают маки
Там, где было гетто.

Полыхают маки
На горючих землях…
Покупайте детям
Кихэлэх и зэмэлэх!

Все,
Все,
Все,
Все дети любят сладости
Ради звонкой радости
В мирный вечер будничный
Кихэлэх и зэмэлэх
Покупайте в булочной.

Тут прибегала пионерка Лена,
Вся смуглая, как полотно Гогена,
С громадными глазами — до висков.
И, как луна над голубым селеньем,
Она склонялась с детским изумленьем
Над ворохом моих черновиков.
Мое перо как следует плясало
И голубые буковки писало,
Отображая мыслей поворот.
О, это было очень странно, право, —
Ведь я пишу не слева и направо,
Ведь я пишу совсем наоборот.
И девочка — глаза как две пироги —
Стояла долго на моем пороге
И думала, что я сошел с ума.
Ведь там, где у меня стаяла точка,
У них в диктантах начиналась строчка —
И так велит грамматика сама!
А перышко отчаянно плясало
И голубым по белому писало,
Отображая мыслей поворот.
Как мог ребенку объяснить я в целом,
Что у меня на этом свете белом
Уж все давным-давно наоборот…