Евгений Черносвитов - Сиреневые сумерки

20.VII.65

Не знаю, почему так тяжко —
За шагом шаг по этой странной жизни.
Встречая, с убеждениями страстно
В своем невежестве погрязших «ближних»!
Не обойти, не убежать, не скрыться…
Они везде и даже сны кошмарны.
Мелькают, кружатся, язвят пустые лица,
И мельтешат в скоплении базарном.
И горечь, и обида, и жестоко
В толпе снующих быть лицом печальным.
Не понятым и просто одиноким,
Трепещущим пред синей, синей далью!

Зеленое, горько-кислое, Ветром сбитое.
Дождем омытое, землей покрытое,
В руках случайное, в глазах печальное…
Кисло-горькое у губ маешься!
…Сочное, уже крупное —
Дней бы несколько солнцу радоваться,
Если б пожалел тебя ветр непрошенный.
Горько-кислое, дважды брошенное.

Песок в глазах и льдинки в груди —
Слезинкам на воле тесно…
Строка за строкою ложится в ночи —
Диктует больное сердце.
Глухо пульсирует кровью висок —
Губы твои – предо мною.
И, кажется, что безразличный листок
Готов разрыдаться со мною.
Давно уже известно – коварна судьба,
Несчастье нагрянет нежданно.
Но сколько б отдал, чтоб лишь не тебя —
Избрало своею желанной!
Упрямо пульсирует кровью висок
И льется слеза за строкою…
О, чтоб я ни отдал, если бы мог
Долю развеять с тобою!

30.VII.65

Черта плешивого к тому же вонючего
В объятьях другого не мною замучена…
Томит, ковыряет, гнетет суета —
Тоска иль другая, не лучше судьба.
С спросонья уж клонит ко сну, плохо спится.
От жизни такой не пора ль удавиться.
Не пьется, не льется противной струей
В шершавую глотку на радость желудка.
Уж полно, уж хватит…

Еще раз до дна.
Забыв, что на утро получишь сполна.
Окутал дурманом дешевый настой —
Роешься в складках какой-то юбчонки…
Сам по себе со своею тоской
В ритмах потеешь и млеешь с девчонкой.
Разбитый, икая, ползешь под кровать…
Зачем я родился? Едрить твою мать!

4.IХ.65

Дождливый, холодный, гонящий домой —
Воскресный сентябрьский день.
Там, за окном, вой ветер, вой.
Крепко затворена дверь.
Здесь у меня, уютно, тепло —
Музыка льется, царит.
Но каплей холодной упрямо и зло
Дождик в окошко стучит.
Звуков в пучину, с лихвой погружен —
Утонул и исчезла печаль…
Грежу, окутанный синим сном —
Жаль мне себя, ох как жаль!

19.IХ.65

Что за сволочь, что за сука —
От тоски рыдает брюхо.
Часть его, пупка пониже,
Что желало ее ближе.
Не пришла она, каналья.
И к чему теперь, рыданья?
Вот бы вместе с ней поплакать!
И, как следует, покакать.

С 1 на 2.Х.65

Он шел один, задумчивый мечтатель.
Без цели, просто шел, куда вела тропа.
Незрячий взгляд пугал холодной сталью.
В глазах немых застыла робкая слеза.
Он шел один, влача устало ноги.
А мир кругом загадочный, большой.
Но этим миром обделили его боги!
Мир для него – не познанный, чужой.
Ушел. Никто негде и даже не заметил.
Насмешкой – прожитая жизнь была…
Да, мы всегда от жизни ждем ответа,
И, не дождавшись, мы виним себя.

3.Х.65

Ты наконец пришла. Я ждал, надеждою согретый.
Пусть лишь мгновенье, но ты была со мной.
Ко мне пришла… Но ждал тебя Он где-то.
Совсем не я – Он был твоей судьбой.
Просить прошенье робко можно.
Не думая, где правда, а где нет.
Не напугав мгновенье этой ложью
И – ничего не требовать в ответ.
Извинилась, робко опустила
С выпавшей ресничкою глаза…
Лучше бы все это мне приснилось —
Ты и ночь, и глупые слова!
Мы с тобой – бежит жестоко время…
Ты украдкой смотришь на часы…
Быть со мною – так уж тяжко бремя?
Я и Он —ну брось нас на весы!
Не обижусь, знаю, все случайно —
Встреча вечер, взгляды, поцелуй.
Счастлив я, я счастлив до отчаянья —
Вот моя рука, возьми, я протянул.
Ты ушла во тьму и вмиг исчезла
Ты ушла совсем, ушла легко.
Мое сердце примирится с раной свежей
И не дрогнет гордое чело!

5.Х.65

«Поэту»

Тебе за сорок пять – другие жили меньше.
Поэтом называешь ты себя —
Скуля, гнусавя, лжешь, кропая верши —
Уж прожил жизнь поэтов – зря не зря.
Волос твоих лишилась голова, устало
И хищный ряд зубов уж поредел…
И твердость строк, как твердость рук, пропала —
Но зги не видно – где ее предел.
Тобой испорчен лес густой – бумаги.
Лес стройных сосен и невест-берез.
Тебе б одной хватило для отваги…
О, шелудивый, гнусный, не отважный пес!
Но весь ты не умрешь —, растраченный годами.
Дрожит рука, марая белый лист.
Что хочешь ты сказать, коверкая словами?..
Ты не поэт, прямой кишки ты глист!