Александр Асмолов - Брод (сборник)

Потом, раскаявшись, пытался всё загладить,
Врал, что научится держать в руках свирель.
И соловьём свистать, моля лишь о пощаде…
Весна простила – что там, ветреный апрель.

Страстной недели увертюра
Как реквием звучит в четверг.
И светлой грусти партитура
Струной натягивает нерв.

Проросших зёрен горький привкус
На тайной вечере ясней.
И я предательскому лику
Дорисовал черты мрачней.

Незримый образ Магдалины
Добавил в доме рыбака.
Взгляд обречённого мужчины,
Он знал о всём наверняка.

Апрель однажды, аккурат на Лельник [1] Лельник (22 апреля) считается чисто женским праздником. Приурочен богине Леле, которая являлась покровительницей девичьей любви
Сосёнку стройную приметил у ручья.
И наблюдал за ней, укрывшись в ельник,
Когда узнал от ветра, что она ничья.

А та принарядилась, как на праздник,
В иголки прошлогоднюю листву вплела.
И бриз озёрный, ветреный проказник,
Обрывок ленточки обвил вокруг ствола.

Апрель задумал подшутить над девой,
Тумана напустить, снежком припорошить.
Уж больно независимой и смелой
Гордячка показалась в эдакой глуши.

Да только всё к лицу зеленоглазой,
Смеётся – ты меня невестой нарядил.
Ещё бы мне рубины и алмазы…
И он до блеска звёзды чистил, что есть сил.

Строкою пуль побило штукатурку,
И у икон щербатых странный вид.
Монах, упрятав что-то под тужурку,
Средь позолоты на полу лежит.

Речей не слышно, и не курят ладан,
Щека прижалась к острому стеклу.
Спешил сберечь не клад и не награду,
Иконку не дал пришлым в кабалу.

Её сберёг, закрыв тщедушным телом,
За это душу светлую отдал.
Всю жизнь был молчаливым и несмелым,
О нём лишь кто-то скажет – наповал.

Вуалетка под зонтом,
Локон у виска шутом,
Грусти лёгкий отпечаток,
Пара кружевных перчаток.

Променад на склоне дня,
Взгляд – холодная броня,
Но манящий блеск помады
Смельчакам залог награды.

Томный вздох волнует грудь,
Там едва скрывая суть.
Нет милее знака тем,
Кто знаток сердечных тем.

Среди бесчисленных миров
Есть для меня неповторимый,
Он создан женщиной любимой,
Из красоты и света кров.

Уединенья душ обитель,
Незримый замок грёз и снов,
Под покрывалом нежных слов
Святой наивности хранитель.

Здесь я лишён мирских оков,
Здесь часть и целое едины,
Неисчерпаемы глубины,
И нити жизнь без узелков.

В далёкой сказочной стране
Жила волшебница Эл Джи.
На облаке, как на челне,
Любила по полям кружить.

Среди зелёных трав цветы
Она искала на заре,
И после яркие холсты
Рождались у неё в шатре.

Волшебной палочкой взмахнув,
Она творила чудеса.
Дарила вечную весну
Открыв на многое глаза.

На пеньке подле узкой тропинки
Под разлапистой кроной сосны
Заблестели две крупных росинки,
Отчеркнув свежесть утра и сны.

Лягушонку в зелёном халате
Приглянулись, как серьги в ушах.
У вороны, мечтавшей о злате,
Потемнело от блеска в глазах.

Боязливая ящерка с ветки
Заприметила к завтраку дар,
Но мышонок шустрее соседки,
Оба кубка махнул, как гусар.

Он первым ринулся в объятья,
Пленившись дивной красотой.
Кричали что-то вслед собратья,
Но он родной покинул рой.

Зажмурившись от упоенья,
Вдруг охватившего его,
В предвосхищенье наслажденья
Он свято верил в волшебство.

Ворвавшись в облако блаженства,
Вдыхал, кружился и парил.
Став колокольчиком жужжащим,
Избранницу свою любил.

Капля времени тает незримо
На границе веков и миров.
Эта жертва едва ощутима
Средь потерянных двойников.

Канут в Лету чужие обиды,
Злая зависть и серая лень,
Но стоят, как в песках пирамиды,
Купола в золоченую звень.

Наши души хранят и поныне
Отголоски забытых молитв.
Хватит капли в безмолвии синем,
Разбудить наших предков мотив.