Helga Dunay - Лимерики в истерике. Лирика души о прозе жизни

Я люблю иван-чай, апельсиновый джем,
И свой грязный «паркетник» под окнами.
Я люблю, когда после шести я не ем,
И с утра просыпаться голодною.

Я люблю, когда книга «заходит» до слез,
И я верю (недолго) в романтику.
И когда муж цветы от работы довез…
И его. Без букета. Но с бантиком.

Я люблю своих маму и папу. Люблю
Бесконечно, до веры в бессмертие.
И работу конечно же очень свою
Я люблю. Вы не верите? Верьте мне!

Обожаю детей своих. Жадно. До слез.
Зарываясь в макушки вихрастые.
Но один в голове остается вопрос:
«А себя-то люблю? Разномастную?»…

Через кризис каких-то сомнительных лет
Я обратно к себе дефилирую.
Чтобы с джемом, голодной, глотая омлет,
Промычать себе: «Очень, любимая!»

Я, когда читаю юных,
То немножечко смеюсь:
Они меряются шумом,
Вешают кураж на грудь.
Они хвастаются телом,
Оголяя точку G,
И мечтая, между делом,
Обвинить весь мир во лжи.

Я, когда читаю спелых,
Им завидую слегка:
Тех, кто тоже может телом
Хвастануть (издалека).
Тех, чьи дети уже сами
Возят девушек в авто,
Тех, чьи жизни чудесами
Перегреты на все сто.

Я, когда себя читаю,
То немножечко грущу.
Юных спелыми пугая,
Тело в ванной полощу.
Не-до-босс и не-до-мама,
Не-до-дочь, не-до-жена.
Ведьмой родилась упрямой,
Значит буду сожжена.

Вы фильтруйте инстаграмы,
Чтоб не дочитать до драмы.

Допей до конца шампанское,
Почувствуй, что ты крутая.
Наплюй, что назвал неласковой,
Дойди до черты, до края.

Признайся себе (да пора б уже) —
Ступила за середину…
Носи кружевнейшее неглиже,
Живи не на половину.

На стол – серебро и фарфор, хрусталь,
В постель – шелковых подушек.
Наплюй, что забыл. Дураков не жаль.
Тебе он такой не нужен.

Допей до конца, и в пол бокал,
Хрусталь – в радужные брызги.
Ты вышла с победой (таков финал) —
Влюбленной эгоцентристки.

Август. Он, как вечер воскресенья.
Чуть с досадой, раздраженно чуть,
Не касаясь рифм и настроений,
Стал длинней Луны по небу путь.

Пахнет дымом. Отошла малина.
И рябина рыжая горит…
Сыну сменку и дневник купила,
Но его все это не бодрит.

– Мам, ведь мы еще пока на даче?
Дочка следом: – Мама, лето же?
Каждый год все так, а не иначе.
Каждый год. Сороковой уже.

И все четче это ощущение,
Меланхолия. Осенний сплин.
Август, он как вечер воскресенья.
Неизбежен. И с трудом любим.

Пить неразбавленный Мартини,
И сетовать, что толст твой зад.
Сменить бикини на танкини.
Листать свой блог в пять лет назад.

Стесняться тех, кому за тридцать.
Да что там, и за тридцать пять.
Стараться реже веселиться,
Морщин чтоб новых не намять.

Не получить за год ни штрафа,
Стриптизу предпочесть балет,
Убрать все декольте из шкафа,
На завтрак полюбить омлет.

Не ждать от мужа комплиментов.
Учить детей водить авто.
Привыкнуть жить одномоментно
И строгое купить пальто.

Я не брюзжу. Какой там кризис?
Каких еще там средних лет?
Все хорошо. Martini this is.
И трудовыебудней след.

Я не могу опять начать писать.
Пишу, стираю, злюсь и рву на части.
Все те слова, что так хочу сказать —
Набор местоимений и причастий.

Лежу, бессильно глядя в потолок…
Ты спишь так рядом, просто и привычно.
И наша дочь сопит, стянув носок,
А старший сын за стенкой, как обычно.