Вера Якушкина - Сонеты Вильяма Шекспира

В сонетах так ясно и страстно выражены минуты и часы наивысшего блаженства и периоды душевного разочарования, отчаяния, подозрения, мучительной боли от измены своей возлюбленной и предательства друга. Какое счастье испытывал поэт, наслаждаясь нежными мелодиями, которые его любимая извлекала из музыкального инструмента, и какую зависть он испытывал к клавишам, желая стать ими и испытать ее прикосновения, целуя нежные пальцы. И сколько физической боли мы ощущаем в сонетах, где он обвиняет свою вероломную возлюбленную в предательстве, кокетстве, непостоянстве и лживости. Поэт и себя обвиняет в своих грехах, которые он совершал ради нее, в нарушении своих клятв, в том, что он закрывал глаза на истину, потому что был ослеплен греховной страстью.

Сонеты так искренни и проникновенны, что не вызывает никаких сомнений – это реальные чувства страсти и ревности к женщине, которая недостойна не только его любви, но и ненависти, вызваны какой-то мистической силой. Она, капризная, безобразная, падшая и сластолюбивая блудница, какими чарами могла увлечь его, который видел все ее недостатки, полностью подчинила его душу своей злой воле?

Поэт то резко, то наивно обвиняет ее, обвиняет себя, но с какой нежностью и скорбью укоряет он своего белокурого друга за его грабеж, боясь, что эти запутанные отношения разрушат их дружбу. И он прощает своему другу, упрекая себя за то, что сам познакомил их, зная ее нрав, подозревая, что эта искусительница обязательно соблазнит друга, как совратила когда-то его самого. Страсть поэта к белокурому юноше так эротична, любовный язык сонетов, где Шекспир называет его my love («мой возлюбленный»), так откровенен, мужские и женские черты юноши так привлекательны. Но сколько здесь же шутливой иронии и сожаления, что природа, решив создать его женщиной, немного ошиблась и, неожиданно добавив некий элемент, превратила его в мужчину, способного сводить с ума женщин, а поэту досталось лишь его сердце.

Исследователи находят, что эти отношения являлись хотя и эротическими, но платоническими. Культ мужской дружбы ценился выше плотской любви мужчины к женщине. Хотя неправильная половая ориентация во все времена встречалась в природе, и не только среди homo sapiens. А люди всегда и на всех континентах одинаковы, и неестественные связи были и будут, а в эпоху Возрождения такое восхищение красотой друга было обычным, и сложно определить теперь, обязательно ли это предполагало физическую связь. Все завуалировано, потому что такие связи осуждались церковью и были уголовно наказуемы. Но судя по эротичным откровениям в сонетах, посвященных смуглой леди, и отсутствию таковых в сонетах к другу это были просто чистые, искренние товарищеские отношения.

Уильям Герберт, 3-й граф Пембрук

А игра именем Вильям («воля») в 135 сонете дает нам понять, что все же там было как минимум два Вильяма – вероятно, Шекспир и Герберт, граф Пемброк? Но создается ощущение, что был и еще один Вильям, но кто это был – муж или еще один несчастный?

Шекспир, которому в то время было около 38 лет, изображает себя увядающим стариком. Между ним и Вильямом Гербертом, графом Пемброком, была разница в 16 лет. И вероятно, эта разница в те времена была весьма существенна. Искренность сонетных строк, физически явственные переживания поэта не дают повода усомниться в их автобиографичности. Вся взволнованная суть, все оголенные и трепещущие чувства человека, жаждущего любви, желающего получить позволение любить и быть рабом, вассалом, проносятся перед глазами яркой, красочной вспышкой на полотнах сонетов.

Шекспир, как творческая и тонкая натура, должен был любить все красивое, и поэтому внешняя привлекательность его друга вызывала в нем страстные чувства. Преклонение гения перед достоинствами юного существа, рабское самобичевание и самоуничижение, когда поэт готов очернить себя в глазах света ради любимого, вызывает неприятное удивление. В 88 сонете Шекспир намекает на свой, вероятно, физический недостаток, из-за которого друг может его покинуть. А ревность к темной леди и поэтам-соперникам, которые так же, как и он, выражали миловидному юноше свое восхищение, отравляла ему существование, заставляла чувствовать себя несчастным.

Но кое-где в сонетах проскальзывает и гордость, и самолюбие, и уверенность, что строки сонетов обессмертят образ не только любимого друга, но и его самого.