Перец Маркиш: Куча

А я подаяние буду для нищих просить на майдане:
«Подайте калекам! Подай им любой, кто пройдёт!
Наполни кровавую шапку, небесный жиреющий свод!..»

Ой вы ноги с башмаками без гвоздей,
я загнал вас, как ретивых лошадей!

Сколько вёрст ещё идти мне и идти,
чтобы мёртвые пороги обойти?

В этих домиках уютных — посмотри! –
нет живого ни снаружи, ни внутри.

Лишь тоска моя у сломанных ворот
дремлет, как бездомный старый кот.

На закате сквозь раскрытый створ окна,
словно жёлтый тигр, крадётся тишина…

Ой вы ноги с башмаками без гвоздей,
я загнал вас, как ретивых лошадей!..

Вставайте! Спешите на трапезу бога!
Там сладкие речи вас ждут у порога.

«Сюда, мои дети! Кто трезв — будет пьян!
Все вместе паситесь — и бык, и баран.

Земля молоком истекает и мёдом!
Здесь нива обильна, и стадо с приплодом.

И мяса тут вдоволь для вас, а зерно
не могут вместить ни амбар, ни гумно.

Напихано так, словно чей-то живот
набит до отказа и лопнет вот-вот.

Кувшины вина дорогого полны!» —
Где трапеза божья — там речь сатаны…

А белая козочка блеет в сторонке —
на шею бубенчик подвесили звонкий.

Болтается он, и звенит, и звенит.
Над церковью крест устремился в зенит.

Он в чёрное небо холодное врос.
Лехаим, Йегова!.. Лехаим, Христос!..

На шее козы колокольчик дрожит.
Кровавая Куча червями кишит…

Ночь раскрывает снова чёрный рот,
а звёзды — словно зубы золотые.
Луна в ладье серебряной плывёт —
Наверно, навестить миры иные.

Оставь постель, в которой видел сны:
твои ещё не кончены скитанья;
садись в корабль блуждающей луны,
измерь на нём просторы мирозданья…

Всё дремлет здесь. Всё тонет в забытье.
Одни лишь роют гниль вороньи рати.
Луна стоит в серебряной ладье
над Кучей, как Ковчег на Арарате.

Раскрой ворота нового жилья!
Лежит закат зарезанным бараном…
Нет, не хочу в ладью садиться я,
не стану плыть по звёздным океанам.

Спускайся вниз, луна, и вечно тут
нагая стой над царственною Кучей!
Взамен тебя вороны поплывут
в твоей ладье мохнатой чёрной тучей!..

Олени рассвета в небесных долинах
рогами пронзают тьму ночи мохнатой,
и солнце ползёт от восхода к закату,
и крылья ворон — вместо крыл журавлиных…

И словно монахи в коричневых рясах,
верблюды бредут в предрассветных туманах;
под жалобный скрежет колёс деревянных
везут мертвечины багровое мясо.

На Днепр тяжёлые тащат подводы
с отрепьями грязными, полными гноя,
а он их встречает свирепой волною
и катит на юг покрасневшие воды…

К реке для чего вам тащиться, верблюдам?
Неужто крестить на подводах везёте
кровавые части изрубленной плоти
и станут реке они лакомым блюдом?..

Пускай себя мёртвые сами омоют,
пускай на телеги кладут себя сами,
и пусть волокут их верблюды степями
и в чёрное небо беззвёздное воют…

Вставайте, купцы! Просыпайтесь, базары!
Отменные нынче везут вам товары:

И талесов рваных, и рваных бород,
и пейсов разодранных — невпроворот.

Осколки костей и пасхальной посуды…
Плетутся к базарам худые верблюды.

Погонщик их — ветер, а дождь — его кнут,
здесь смерть засевает и вороны жнут.

Как хмурая туча, глядящая вниз,
кровавый курган над рекою навис.

И тени ночные неся на рогах,
олени рассвета бегут в облаках…

Эй, солнечный шар выползающий! Эй!
Не видишь ли в небе косяк журавлей?..

О днепровские просторы,
золотые ваши зори
на приданое копите
славным девам Украины!..

Я приду сюда под вечер
отпевать моих убитых,
за моих святых молиться,
о днепровские просторы!..

Днепр — лохань для омовенья!
Ты моих несчастных братьев
волочишь по перекатам,
как рассыпанные брёвна!

Как плоты, что развалились
из-за бечевы прогнившей —
так плывут тела их ночью
прямо к морю, по теченью.