Михаил Трещалин - Я не просто грустен, я – февраль. Стихи, поэмы

Бологое 1990 г.

Я-то вовсе не по-бабьи,
А по-своему люблю,
И от той осенней свадьбы
Многое перетерплю:

Черт с ним, пусть не будет денег,
Пусть в квартире холода,
И в конец истерся веник,
Пусть – все это не беда.

Да и ты, худой и сивый,
Нет уж тех кудрей-волос.
Для меня ты тот же, милый,
Хоть и бородой оброс.

Между нами перемены
Прежде не было, и нет,
Нет, и не было измены
С давних пор, до этих лет.

Знаю: я всегда желанна,
Тихий ты, и я молчу.
Лишь бы не было обмана,
В нем конец. Я не шучу.

Жизнь покатилась, как заново:
Холодно, сыро, серо.
Бледно закатное зарево
Чуть осветило окно.
Ой, же, накуролесила,
Некогда даже поесть.
Ветреным вечером бешено,
Ржаво грохочет жесть.
Словно ударами обуха
Все по больной голове:
«Только не сдохнуть без продуха!
Кабы не жизнь, а две…
Можно позволить первую
Мучиться, голодать,
И, как награду за верную
Службу, сыскать благодать
В жизни второй, развосторженной.
Только вот нету другой!»
Да не тревожься, тревожный мой,
Этой не лучшей судьбой.
Станется – все перемелется,
Слюбится, сгинет, пройдет.
Лютая нынче метелица
Стает, быльем порастет,
И защебечет воробушка,
Тот, что дрожит под стрехой,
Не одолеет хворобушка:
Глянь, я здоровый какой.
Станется – все образуется.
Вспыхнет улыбка в устах,
И расхохочется улица
В солнечных бликах, в цветах…
Может, покатится заново,
Вновь переменится жизнь.
Встанет рассветное зарево…
Бейся, надейся, держись! Бологое 1992 г.

Средь безденежья и растерянности
В годы царствования подлецов
Очень важно, с великой бережностью,
Сохранить в чистоте любовь.

Сохранить ее в лихолетье,
Не растратить по пустякам,
Как былых хризантем соцветья:
Лишь тебе – другой не отдам.

Не сердись, что стою в неуверенности,
Нет вины, что не стал богат,
Что так часто хмурюсь в растерянности,

Я все тот же вихрастый солдат,
Что тебя повстречал в пору юности
И давно на тебе женат.
Бологое 1993 г.

В приоткрытые ресницы
Утра ранний луч струится,
Превращаясь в реки струй.
Льется дивно, льется вечно,
Изменяясь бесконечно,
Словно первый поцелуй.
Он, как чудное виденье,
Разрушает все сомненья,
Серебром узор плетет,
Столь красиво, столь беспечно,
Изменяясь бесконечно,
Что от тягостных невзгод уведет.
То-то глупо, то-то странно,
Но велик соблазн обмана.
Бологое 1993 г.

* * *
Тает за окнами, тает,
Тает, не ведая сна.
Именно так и бывает:
Вот и дождались. Весна!
Бологое 1993 г.

Синий лес утонул в снегу.
Тишина, так что слышно сердце.
Целый месяц пуржит пургу,
Словно пряха вертит веретенце.

Одолела меня глухомань.
Краток день. Маловато света.
Это все, как трава-дурман
Для несбывшегося поэта…

Тихой дремой лежит в снегу,
Не проснувшись, шальная рифма.
Пробудить ее не могу!

Вот ведь бестия! Вот ведь Нимфа.
Кабы был на дворе апрель,
Да звенела звоном капель…
Бологое 1993 г.

По небу, цвета слоновой кости,
Нехотя катятся облака…
Откиньтесь навзничь, руки разбросьте
И любуйтесь, как пламенеет закат.