Михаил Трещалин - Я не просто грустен, я – февраль. Стихи, поэмы

сонет

Доброта, подари доброту
Всем скупцам.
Простота, подари простоту
Хитрецам.
Мудрость, мудростью поделись
С самым глупым глупцом.
Честность, честностью обернись
Пред лжецом.
Ах, любовь, будь достойна любви,
Всех, кто холоден сердцем
С собою зови.
И, как хочешь, тогда нашу жизнь назови:
Благодатью ли, сказкой желанной зари…
О, мечта, подари мне мечту…
поезд Бологое – Москва 1989 г.

Ручьи весенние журчат.
Еще совсем недавно в белом,
Помойки безграничным телом,
Как ситцы пестрые, лежат.

Лед побурел, ходить опасно.
Рыбак у лунки не сидит,
И по льду школьник не бежит,
Не хочет рисковать напрасно.

В грязи плывут автомобили,
В автобусах полно народа,
Но плечи радует свобода
От шуб тяжелых, что носили

Недавно. Громкий птичий гам
Над перелесками несется,
В сердцах весельем отдается
И льется песней по полям.

Про огороды разговоры
Повсюду. Вот начнут копать,
А там уже пора сажать
Картошку, позже помидоры.

Пусть грязь, но улица красна
От пестроты людской одежды.
Да, оправдаются надежды,
Поскольку к нам пришла весна!
Бологое 1988 г.

Восторгом светится шоссе,
Оно меня приводит в детство,
Туда, где не было шоссе
С кривой избушкой по соседству.

Теперь оно летит стрелой,
Покрыв асфальтом буераки,
И мимо, мимо дом родной,
И скрылось прошлое во мраке…

А как мне было хорошо
В том доме с изразцовой печкой…
Не все, совсем не все ушло,

Все что-то светит теплой свечкой
И память нежно шевелит:
Вот день забыт, вот – не забыт…
Малоярославец 1989 г.

Самые черные очи,
Острый, с лукавинкой, взгляд,
Носик – изящный не очень,
Яблочки-щечки горят.
Тихо присядет. Вдруг
Разом звонким зальется звонцом.
Если приструнишь, тут
Щечки вдруг запылают пунцом,
А озорна, шаловлива —
Лучше не смей приставать
И, скажем прямо, болтлива…
Нет, в ней речей не унять!
А, все же, девица-душа – ах, хороша!
Бологое 1989 г.

Я вам пишу из восемнадцатого марта
В такой далекий мне, двадцатый март.
Досталась мне, как видно, бита карта,
Хотя давно не брал я в руки карт.

У нас пока не изжито гусарство,
И ставят честь, пока-что, с жизнью в ряд,
В двадцатом, слышал я, в ходу сплошное
хамство,
А здесь еще пред дамами стоят.

Пока девиц зовут: мадмуазели,
А к прочим обращаются: мадам…
Балы, сказать по правде, надоели,
И мы одни сидим по вечерам.

У нас за озером распутица и слякоть,
И дворники не чистят тротуар…
Целую ручки (в смысле, жму вам лапу),
Жду на стихи, пирог и самовар.
Бологое 1989 г.

(шутка)

Проехавши,
Уставши,
Нагулявши
При этом зверский аппетит,
Присевши
И поевши,
Сказавши:
«Милая, спасибо, сыт»,
Прилегши
И уснувши,
А за ночь отдохнувши,
При встрече молвил я с утра:
«Привет, как спавши, как дела?»

* * *

Ах, как было здорово!
Вихрастые головы
Огромных и белых, как снег, хризантем.
Не самые лучшие
(Достались по случаю,
мне давешним вечером, ветреным тем).
Ты в рыжих кудряшках
И волны в барашках…
Твой странно-нелепый с разводами плащ.
Трепал его ветер
И гнал все на свете
Серьезные мысли подальше, хоть плачь.
А ты все смеялась,
То мне улыбалась,
А то, щебетала – то вздор, то пустяк.
Ты, верно, забыла,
Как все это было?
А я помню точно. Все именно так!
Бологое 1990 г.

Еще вчера был снег да снег,
А к ночи вдруг пустился тихий дождь.
К утру он вымыл розги красных верб,
Вонзился в лед тропинки, будто гвоздь.

Дохнуло черным паром все вокруг.
Болотце замочило берега.
В его разливе скрылся низкий луг.
Блестит на ветке капля, как серьга.
Забредил звоном капель мокрый лес.
Повсюду слышно только: «Динь-динь – динь»
И даже в чаще снег почти исчез…
Вот-вот сквозь тучи вдруг проглянет синь.