Вильям Шекспир - Генрих IV. Часть вторая

Что, Трэверс, много ль важных новостей?

Бог мой, сэр Джон де Умфревил
С дороги повернул меня обратно
Хорошей вестью. Его конь был скор,
И обогнал меня. Вослед за ним
Трусил джентльмен, почти как черепаха,
Гоня окровавленного коня,
Остановившись он меня пытал,
Как побыстрей до Честера добраться
Я вопросил, как в Шрусбери дела,
Он отвечал, восстанью не сфартило,
И шпора Перси стала ледяной.
Затем кобылы гриву обхватив
И наклонившись, он вонзил ей шпоры,
Так глубоко, как только в силах был,
И бедное животное вдаль погнал,
Не дожидаясь и боясь расспросов,
Как будто дьявол сам летел за ним!

Ха! Скажи ещё сто раз! Так юный Гарри
Застыл, как шпора? Охладела шпора?
Несчастному восстанию конец?

Мой господин, скажу тебе я вот что:
Когда твой сын не овладел победой,
Даю вот этот маленький шнурок
За все мои наследные владенья!

Но отчего тот, кто летел на Трэверс,
Твердил нам о потерях?

Кто? А, этот?
Тот жалкий проходимец-конокрад,
Что убегал на краденной кобыле —
Он мог соврать! А вот другие вести!

(Входит Мортон)

Как титул книги этот мудрый лоб
Является трагедии предвестьем,
Так наводненьем смытый модный пляж
Являет нам суровый след разрухи.
Эй, Мортон, ты приехал из Шрусбери?

Едва живой я скрылся из Шрусбери,
Где в маске жуткой рассекала смерть
Чтобы пугать всех наших.

Как мой сын?
Где брат? К чему дрожишь и бледен?
Твой вид мне повествует обо всём
Гораздо лучше языка. Так вестник
Обычный человек, уставший, слабый,
Несчастный и утративший надежды,
Отверз средь ночи занавес Приама,
Что сообщить, что Троя сожжена,
При том, что сам Приам огонь увидел,
Пока пред ним безмолвствовал язык.
Как он – огонь, я видел гибель Перси,
Задолго до открывшегося рта.
Похвалишь ты: «Твой сын свершил то, это,
Ваш брат стоял, геройски бился Дуглас!»,
Литаврами глуша мой бледный ум,
Чтоб малый вздох в конце убил рекламу
С финалом: «Брат, сын твой – все мертвы!».

Пока что Дуглас жив, и брат ваш жив похоже,
Но сын ваш, о, милорд, ваш сын…

Он мёртв?
Язык бывает слишком прозорливым!
Дурную весть боясь услышать ухом,
Инстинкт узнает из враждебных глаз
Случайно то, что мне всего страшнее,
Но говори, налей елея, Мортон,
Скажи, что граф предчувствием обманут,
И радость оттого, что я обманут,
Тебя озолотит за твой обман!

Вы слишком велики, чтоб обмануться!
Ваш дух правдив, и страхи все верны.

И все ж, не говори, что Перси мертв.
В твоих глазах признание читаю!
Качаешь головой и правду счёл
Грехом и страхом. Коль убит – скажи мне!
Язык чужая смерть не оскорбит!
И он грешит, что оживляет мертвых,
Но нет греха сказать, что он не жив!
Однако же влачивший злую новость
Всего лишь исполнял тяжёлый долг,
И глас его как колокол печальный
Весть об уходе друга дорого!

Милорд, поверить тяжко, сын ваш мёртв!

Мне горько, что я здесь – тебя уверить
Во что поверить трудно! Видит бог,
Пред взором он стоит окровавленный,
Измученный, почти совсем без сил,
Он продолжал парировать удары
Гарри Монмута, чей свирепый гнев
Обрушил несгибаемого Перси
На землю без надежды уцелеть!
И вот смерть храбреца, чей гордый дух
Способен был поднять любого труса,
И колебанья стойкостью спаять,
Убила огнь живой сопротивленья
Внесла смятенье в стойкие войска.
Он был стальным сердечником успеха,
Но только сталь обмякла в жерле боя,
Всё превратилось в тягостный свинец.
Любая вещь, тая в себе лишь тяжесть,
Летит быстрее в собственном паденье,
Так, наши люди, потеряв Хотспура,
Под этим страхом стали так легки.
Так к цели не летят тугие стрелы,
Как ринулись солдаты в исступленье
Покинуть поля боя. Храбрый Вустер
Пленён был скоро, и кровавый Дуглас,
Чей вёрткий меч три раза поражал
Подобье королевского величья,
В упадке духа веру потерял,
И вслед, врагу показывая спину,
Смешался с убегающей ордой,
К несчастью, он споткнулся в славном беге,
И в леденящем страхе взят был в плен.
Итог известен – победил король!
С поспешностью он выслал злую силу
Чтобы встретиться с тобой, мой милорд,
Войска ведут сюда Ланкастер юный
И Вестморленд. У нас иссякли вести!