Эйтан Адам - Рука к перу, перо к бумаге

– Привет, – окликнул Дуд. – Зайдешь?

– Да, руки бы вот помыть.

– Элла, принеси помыться гостю!

Элла, старшая дочь Дуда, не заставила себя ждать. Потом, ничего не спрашивая, выставила на стол кувшин домашнего пива, хлеб, соленья, и сказала:

– Мы с мамой готовим обед. Вы останетесь обедать, дядя Эд?

– Спасибо, не откажусь.

Обедать с Дудом было всегда весело и сытно. Казалось, и Эд начал улыбаться, вспоминая Пограничье.

Воздав должное обеду и пиву, мужчины уселись с трубками на крыльце. Дуд начал было насмешничать над соседями, но Эд его прервал:

– Дуд, купи мою винтовку.

Дуд чуть не поперхнулся дымом:

– Ты что, сдурел?

Все знали, что винтовку Эд унаследовал от отца, погибшего, когда Эду было всего пять лет. Семнадцатилетний Дуд лично привез ее и отдал Эду.

– Тебе что, деньги нужны? Винтовка-то старомодная, хотя и хорошая. А денег я тебе и так могу одолжить. Отдашь, когда сможешь.

– Деньги есть, не в этом дело. И так она два года в чулане лежала. Не нужна она мне больше. – Помолчал и добавил: – Тори не любила ее.

– Кого?

– Винтовку.

– Знаешь что, – сказал Дуд после небольшого раздумья, – я, пожалуй, куплю ее у тебя. Не для себя, у меня своя есть, и у сыновей есть, новые. А вот найдет себе Элла хорошего парня, ему подарю.

– Лады. И зайди как-нибудь, у меня еще два подсумка с патронами осталось.

На следующий день под вечер Элла остановилась у калитки Эда. Эд растапливал под навесом плиту.

– Дядя Эд?

– А, здравствуй, Элла, заходи, я как раз чай собрался делать. Будешь?

– Буду, спасибо.

Элла вошла во двор, отмахнулась от весело прыгающих овчарок и прошла под навес.

– Папа извиняется, что не зашел, он сарай чинит…

– Ничего, патроны я тебе отдам. Если донесешь, они тяжелые.

– Донесу. И еще, папа вам табаку прислал. Своего.

За табаком Дуда-Строителя торговцы приезжали из самых дальних краев.

– Спасибо передай своему папе. Я сейчас мигом.

Эд зашел в дом и через некоторое время вышел, неся в левой руке подсумки с патронами, а правой прижимая к груди банки с вареньем. Элла держала в руках чашки, не зная куда поставить.

– Ставь прямо на верстак, по-простому. Вот патроны, а вот варенье: клубничное, малиновое…

– Ой, как здорово! Я очень люблю варенье.

– Ну, и славно. Давай чай пить.

– Дядя Эд, а чего вы плиту из дому вытащили?

– Да просто порядок навожу. Вещи перебираю, дом осматриваю. И сам сейчас сплю на сеновале, теплынь-то какая.

– Очень вкусное варенье. Вы сами варили?

– Сам. Осенью для Тори полный погреб наварил.

Девушка быстро вскинула глаза. Но лицо Эда было совершенно спокойным.

– Вы, наверное, очень любили ее.

– Очень. И сейчас люблю.

– Мало кто умеет любить так, как надо.

– И я не умею.

– Что?!! – Элла вытаращила глаза.

– Тори меня не любила. Уважала, но не любила. И детей у нас не было, почему-то. И… ушла, очень рано ушла. Значит, я недостаточно любил ее.

Элла сидела с открытым ртом.

– Ты лучше на своих папу с мамой посмотри.

– Мои папа с мамой? Да они, бывает, целыми днями молчат. Папа только с гостями разговорчив.

– А зачем разговаривать тем, кто понимает друг друга без слов?

– А жаль, дядя Эд.

– Чего жаль?

– Что вы больше никогда не женитесь?

– С чего ты взяла? Женюсь.

Это было сказано совершенно буднично.

– Понимаешь, человек не создан для одиночества.

– А… а дом?

Эд вздохнул:

– Рука не поднимается. Я сам его строил. И Тори он, в общем, нравился…

Лето стояло жаркое. Как-то утром на всю округу загремел молоток. Эд сидел на крыше и вышибал клинья.

– Решился-таки.

– Хоронит дом.

– И какую же вдовушку он осчастливит?

– Пока – никакую, уж я бы знала.

– Может, не из нашего села?

– И не из нашего я всех знаю. Да он от хозяйства ни на шаг, когда ему.

– Да вон, старшая Дуда-Строителя у него чуть ли не каждый вечер чаи распивает.

– Мала еще, не тявкай. Да он ей как отец родной всегда был…

Вещи лежали под навесом и в сарае, бревна, доски, тес лежали в аккуратных штабелях, слегка присыпанные, по обычаю, песком. Теперь дом считался похороненным. Через некоторое время можно будет счистить песок и из тех же бревен построить новый дом.

Обычно просто восстанавливали прежний. Но Эд явно что-то задумал. Вечерами он мерял шагами двор, что-то размечал, прикидывал. Одолжил лошадей, привез еще бревен, досок, стекол.

И, наконец, позвал соседей на помощь.

– Заноси.

– Куда прешь, дурной?

– А ну, поберегись.