Елизавета Иванникова - Странница

Чей-то голос, высокий и зыбкий,
Стал тревожить меня без конца,
Отмахнулся легко от улыбки,
И она улетела с лица.

Только взгляд проследил виновато,
Как по глади сегодняшних дней
Проплыла эта скорбная дата
Парой черных как ночь лебедей.

Словно их потянуло обратно,
К довоенным коврам на стене,
К тем гнездовьям былым прикроватным,
Что мгновенье горели в огне,

К тем садам, опыленным войною,
С перешедшей на шепот листвой,
К той, засвеченной резкой луною,
Почерневшей реке тыловой.

И кому-то почудится робкий,
Смутный шорох из тающей тьмы,
То ль серебряный шорох обертки
От исчезнувшей с детством зимы,

То ль покажется: бьются при свете
Крылья быстрой докучной молвы,
И на тягостных сводках в газете
Тень отцовской лежит головы.

Сколько их облетело, минуток,
Сенокосной коснувшись травы,
Сколько ветер сухих самокруток
Накрутил из июньской листвы.

Сохрани этот лист календарный!
В нем отмечен закат и рассвет,
Но голодною тенью блокадной
Детской двойки стоит силуэт.

И текут материнские слезы,
Очищаясь в глубинах земли,
И приводят июньские грозы
Боевые эскадры свои.

Сохрани! Что случится – не знаю…
Соберется ли стопочка дней?!
Это годы сбиваются в стаю,
Окликая тревожно людей…

Взрослею, но детство готово
Разбрызгивать солнечный свет
И бегать за волнами снова
В коротеньком платьице лет.

Где лестница в брызгах и пене
На берег взошла, и окрест
Солидные марши ступеней
Звучат, как военный оркестр.

Деревья на майском параде
Шумливый построили ряд,
В еще небогатом наряде
Одни одногодки стоят.

И рядом с той лестницей-песней,
Победной, раскрытой для всех,
Есть много тропинок безвестных,
Ведущих туда же наверх.

В их почве личинки патронов,
Их путь со следами войны
От Волги к рабочим районам,
Вдоль правой ее стороны.

Привычны и будничны тропы,
На лестницу ходим смотреть,
Колючую воду с сиропом
Пьем в праздник, горящий, как медь.

И мало еще понимаем,
С чего так безоблачны дни:
То близость победного мая,
То даль леденящей войны.

Так осенняя даль безвоздушна,
Что покажется – нечем дышать,
Лишь неведомый ветер послушно
Складки камня заставил шуршать.

Вот он каменной прядью играет,
Хоть безветрен вокруг косогор,
Где девчата листву собирают,
Где ребята разводят костер.

Здесь студентами тоже когда-то
Жгли костры и не прятали смех,
На двоих доставалась лопата
И дешевая булка на всех.

Еще раньше, заржавленным громом
Потревожив окопное дно,
Возвращалось с металлоломом
Пионерское наше звено.

Ту добычу мы мерили в тоннах…
Сколько времени нужно пройти,
Чтобы здесь, на ухоженных склонах,
Стало трудно осколок найти!

Тихо. Пусто. Такая погода…
Ловишь жизнью наполненный звук,
Но идешь, как сквозь толпы народа,
И внезапно оглянешься вдруг.

То ль сынишка позвал меня: «Мама»,
То ли парень, упавший в бою…
Скова каменный ветер кургана
Развевает косынку мою.

Какие нынче Осенины!
На Волжской ГЭС, где даль видней,
Асфальт на гребне у плотины
Горяч, как в пору летних дней.
И нет здесь осени привычной,
Листвы опавшей… Как во сне,
Перебегает электричка
Дорогу солнечной волне.
Колес замедлено движенье,
Они стучат, как редкий дождь,
В занывших рельсах на мгновенье
Осеннюю рождая дрожь.

Как будто на прощанье, где-то
На том заволжском берегу,
Густой, пьянящий запах лета
В заветном выдержан стогу.
Затон забылся сном коротким,
И, весла выпустив, в тиши
Клюет, пригревшись, носом лодка,
И нет в округе ни души.
Здесь даже днем всегда пустынно,
А ночь загадочно темна,
И так глуха и паутинна,
Как ночь чердачного окна.

Сегодня в электричке снова
Нам долго слушать довелось
Ход механизма часового
Ее отлаженных колес.
И, точно время отмеряя,
Нас перенес тот перестук
От всепрощающего края
В край и сомнений, и разлук.
И можно бы теплу не верить,
И, видя даль, не видеть близь,
Ведь за спиною нашей двери
Автоматически сошлись.