Татьяна Брыксина - Две Анастасии

Так и бродит судьба от порога к порогу,
Выбирая мучительно книгу в дорогу,
Утешая скитальчество щедрой тоской…
Ах, не надо сулить мне дворца обжитого,
На прощанье дарить перстенька золотого —
Утолите глаза мои мудрой строкой!

Опалит ли, отравит ли нежить мирская,
Отмахнётся ли дверь, на порог не пуская,
Снег ли вновь упадёт на живую траву —
Подарите мне книгу, вложите закладку,
Лишь она подтвердит непростую догадку:
Сострадает душа – значит, всё наяву!

…Тепла искать, не понимая,
В какую сторону брести:
До перекрёстка?
До трамвая?
До тупика в конце пути?

И вновь не знать, какие двери
Приоткрывать,
Куда звонить,
Чтоб сонный свет по крайней мере
В одном окне воспламенить.

Окно засветится,
Быть может,
Но темь пустынного двора
Надежды стужей подытожит,
На том и кончится игра.

Дверной глазок слезинкой света
Не прикипит к твоей судьбе…
Там снова ночь
И снова нету
Бессонных мыслей о тебе.

Уехать и больше сюда не вернуться,
Но прежде проснуться, о боль не споткнуться,
Напиться спросонья холодной воды,
Ни лжи и ни правды не слушать, не слушать,
Дорушить порушенный замок, дорушить
Без ревности, ненависти и вражды…

Расстаться не с жизнью – с виденьем расстаться,
Что жарче и горше испанского танца,
Где, рук не сомкнув, умираем навзрыд,
Но утро всё ближе, туманное утро —
Мы встретимся холодно, вежливо, мудро —
Огарочек горя ладонью прикрыт.

Каким бы душа ни томилась предлогом —
Оставить руины любви за порогом,
Уехав сейчас, не вернуться сюда!
А утро всё ближе! Хрусталинки бьются…
Проснуться? А может, уже не проснуться?
Но хочется жить, и хрустальна вода.

Январи начинаются в полночь… И вот
Начинается этот январь.
Подари мне, любимый, безгорестный год —
Незадёрганных дней календарь.

Я метнусь по сосновым его адресам,
По оранжевой хвойной пыли
Снеговейную душу трясти по лесам,
Чтобы следом позёмки мели.

Апельсиновых лун понавешу вокруг,
Серебром застелю окоём,
Чтобы ты не жалел, мой изменчивый друг,
О январском подарке своём.

И когда заструится дымок из трубы,
Заискрится морозная вязь —
На заснеженной лавочке нашей судьбы
Я две буквы сплюсую смеясь.

Ты слеп! – не видишь янтаря
В шершавости смолистых сосен,
Не понимаешь февраля,
Напоминающего осень
Дождливой сыростью аллей
С афишей прошлого сезона,
Но тянущего с тополей
Эфир весеннего озона.
И я тебе не протяну
Смолинку нежности янтарной,
Чтоб не подчёркивать вину
Незрячести элементарной.
Ты сам прозреешь в феврале,
Затосковав душой несносной
О нежности и янтаре
В издёрганности високосной.

Жёлтый цветок в придорожной пыли,
Серая, талая прель —
Мерклые краски холодной земли
Отогревает апрель.

Зимний мотив и весенний мотив
Так уязвимо-тихи…
Мятной микстурой таблетку запив,
Отогреваю стихи.

Ты, позабывший, какого числа
Праздник Татьянина дня,
Плед распахнув на четыре крыла,
Отогреваешь меня.

Кто там звонит в безответную дверь?
Чья это супится бровь?
Чтоб не заплакал с порога апрель,
Отогреваем любовь.

Отогреваем за тихим столом
Путь торопливых потерь…
Не торопись, не лети напролом
В лето, минуя апрель!

Июнь крапивой зарастёт,
Завяжет вишни узелками,
И будет пахнуть первый мёд
Ромашками и васильками.

Налипнет жёлтая пыльца
На пальцы, сладкие от мёда…
Ты позовёшь меня с крыльца
В хмельную зелень огорода…

О этот зной из-под ресниц —
Калмыковатый, острый, жгучий!
Я покраснею до ключиц
И засмеюсь на всякий случай.

Букетом дивных сорняков
Затмится синь, и, словно луни,
Льняные крылья облаков
Нас убаюкают в июне.

Когда бы не змеи – траве и цветам
Доверила б сон мой, печаль и усталость,
Но змеи тревоги ползут по пятам…
Бежать без оглядки – да сил не осталось!