Татьяна Брыксина - Две Анастасии

Осенённая лёгкой прохладой берёз,
В полушалке с листками по белому полю,
О любви я уже не тоскую всерьёз,
Никого не неволю.

Постою над серебряной рябью реки,
Тишину попрошу: – До пришествия лета
Майским именем Майя меня нареки
Ради благости этой.

Ради вечной разлуки, что будет горька,
Полюбуйся, как ветку к груди прижимаю,
Как протяжно плывут надо мной облака
По небесному маю!

А когда загустеет зелёная кровь
Бузины и берёз – перед белой поляной
Повинюсь, что любовью звала нелюбовь,
И останусь Татьяной.

Затоптана ливнями грядка,
Громами побито крыльцо,
А новая туча украдкой
С яруги плывёт на сельцо.

Нахохленные Висожары,
Боясь молоньи́ испокон,
От Божьей скрываются кары
В простенках меж чёрных окон.
И бабушка, лоб осеняя
Перстами, твердит и твердит,
Что грозами прошлого мая
Соседский телёнок убит:

– На привязи возле мосточка
Он травку щипал без забот…
Не шлындай под окнами, дочка, —
Страстя разойдутся вот-вот!

Куда там!
Шальнее забавы,
Чем в лужах плясать у крыльца,
Не сыщешь…
И брызжутся травы,
И ливень стекает с лица!

Наутро шершавые цыпки
От пяток пойдут до локтей,
И солнце, как маленький в зыбке,
Не вспомнит вчерашних страстей.

В государстве моих сорняков
Процветает анархия лета:
Петушится татарник в канаве,
Взбунтовался осот у скамьи,
Повилика юлит, как медянка —
Ядовитого жёлтого цвета,
Повитель в граммофончики дует,
Оплетая ромашки мои.

В государстве сплошных сорняков
Я – единственная королева:
Иль татарник серпом порубать,
Иль осот извести на корню,
Или выжечь огнём повилику,
Или тяпкой направо-налево
Обезглавить бодяк неуёмный,
Пропуская ромашки к плетню?

В государстве дурных сорняков
Жить в смиренье никто не приучен —
Все цветут, и плодятся, и лезут
Без поклона ко мне на крыльцо,
А ромашка стоит в стороне —
Граммофончик на лоб нахлобучен —
О крестьянка моя, что ж ты прячешь
Измождённое жаждой лицо?

Боже, как государства похожи!

Не янтарём пчелиных сот
Наполнить лакомое блюдце,
Но отыскать осиный мёд,
Когда осенницей пахнёт
И колеи с пути собьются.
В сенную ригу, в царство ос,
Где старый серп в застреху врос,
Где сноп к снопу – камыш на крыше,
Всенепременно сунуть нос,
Опаски собственной не слыша.

По малой капле, по чуть-чуть
Вытягивать губами сладость
Из камышин, боясь вдохнуть
Осу… И таинство, и жуть,
И обжигающая радость!
Ценой сладчайшего глотка,
Горчащего полуглоточка
Понять, что жизнь наверняка
И в редкой сладости горька
Тому, кто в яви одиночка.

Закрыть глаза, припомнить дух
Репья, татарника, шалфея,
Всей сутью обратиться в слух —
А вдруг оса? А вдруг? А вдруг? —
От грёз медовых соловея.
Но горек мёд осы, как тишь
Дописанной в мученьях книги,
А ты всё грезишь и не спишь,
Всё ищешь, дёргаешь камыш
Давным-давно сгоревшей риги.

Когда судьба меня домнёт
В каландрах мелкого измола,
Душа отправится в полёт —
Уставшая от произвола
Чиноподобной мелкотни,
Домоуправства, домостроя,
Шишей безграмотных… Они
С рожденья одного покроя!
Удел, наверное, такой:
Не жизнь – сплошная шлаковата!
Но вот – душа…
Найдя покой,
Она уже не виновата,
Коли покаялась в пути —
Такая лёгкая в полёте…

Прости нас, Господи, прости
За непотребство нашей плоти!

Было братство и было гадство —
Как у всех…
Не меды пила! —
Соль копила и всё богатство
До солиночки отдала.

Не юродство судьбы – сиротство
Распахнула на белый свет…
Сходство есть,
Но какое сходство,
Коль и в зеркале правды нет?!

Если б детство, а не соседство
С лютой лютостью —
Мачех рать! —
Может, было б моё наследство
Слаще соли… Да где же взять?

Что болело – о том и пела:
Лето, осень, зима, весна…
Бог не выдал —
Свинья не съела,
Оказалось, что всем нужна!

Всё вкусила, за всё спасибо,
Злу особенно —
Учит жить.
Жилкой слёз соляная глыба
В золотую уходит нить!