Василий Макеев - Собор берёзовый

На первый взгляд, властям послушны,
Но свары можем затевать.
И повсеместно, и подушно
Мы любим пить и гостевать.

Не от достатка иль излишка
Мы широко поразбрелись,
А потому, как баял Гришка [1] Григорий Мелехов, герой романа М. Шолохова «Тихий Дон». ,
У нас земли – хоть заглонись!

В пору детства, праздничную пору,
На казачий сад и огород
Даже для нарочного призору
Не было калиток и ворот.

И, скорей, от всяческого сглаза,
И как знак послушности судьбе,
Называлась просто перелазом
Выемка в таловой городьбе.

Пацаны нуждаются в прибытке —
Животы заправить про запас, —
Брали с первой радостной попытки
Мы любой соседский перелаз.

И во всю ивановскую дули,
Обначалив липкие усы,
С зеленцою яблоки и дули
И арбуза розовую сыть…

Я по жизни много не проказил,
Но случалось – тоже без ворот
По привычке резво перелазил
На чужой зовущий огород.

И в забавном чувственном припадке,
Не боясь озябнуть и простыть,
Пил и пил послушно без оглядки
Женской страсти розовую сыть.

Клят и мят бывал судьбой строптивой,
Но имел чувствительный изъян:
Если в детстве стёган был крапивой,
То в годах – изменой чаше дран.

…Сад мой полон палою листвою,
В огороде – голь и нищета.
И уже открылись предо мною
Вдалеке небесные врата.

Но, привычке верен до зарезу,
Пусть не те сноровка, стать и плоть —
В ад иль рай я всё же перелезу
Мимо врат…
Прости меня, Господь!

Мой город славен войнами и битвами
И ничего не требует взамен,
Но всё-таки всенощными молитвами
Его призрел владыка Гермоген.

Я не послушник всякой консистории,
Но рад душой и счастлив оттого,
Что мы впервые, кажется, в истории
Сдались суровой милости его.

Кого ругаю, славлю иль хвалю —
Нисколь не тщусь средь новей прихотливых,
Я страсть как журналисток не люблю —
Безбашенных, циничных, похотливых.

Отколе нас настигнула напасть
И поперхнулась гулко голосами?
Я в словесах стараюсь не пропасть,
Они же пляшут вдрызг со словесами.

Едва ль со школьной крашеной скамьи
Я отрицаю пошлый понедельник.
Простите мне, писучие мои,
Что я казак, барыга и бездельник.

На всю страну потеющий всезнайка,
Кривящий в мокрой судороге рот,
Тебя бы сечь казацкою нагайкой,
Да вряд ли до болятки проберёт!

Какие там стыдливые болятки,
Когда, кривя лягушечью губу,
Вприглядку, вперемежку и вприсядку
Ты оскверняешь русскую судьбу!

Воздастся всем!
Воспрянет Русь до края,
А ей ли не бродяжить по краям?
И унесётся за холмы Синая
Грачиный ваш и заслюнялый гам!

Не умею улыбаться – только лыбиться,
И душевные движения гашу.
Подо льдом небес вздыхаю, словно рыбица,
Притуляюсь к бережкому камышу.

Если б выпало мне свыше испытание,
Не рванулся бы я в небо напролом,
Я бы выбрал плёс средою обитания
Хоть линём невозмутимым, хоть бобром.

И обыденным манером, тихой сапою,
Без сторонних понуканий и удил
Я б на дне себе полеживал, посапывал
Или знатную запруду возводил.

По заветам водяного, по бывальщинам
Все погладывал бы гнибкий белотал
Да не в меру расшалившимся купальщицам
Их бы розовые пятки щекотал.

Как легки в реке неслышные движения,
Не замутит душу спешка и тщета.
Но на глади человечьи отражения
Разбивал бы шустрым веником хвоста…

Я никогда политиком не слыл,
Я славил землю, родину, пространства,
Но вдруг на месяц праведный завыл
Oт нашего борзого окаянства.

Перечислять ли старые грехи,
Коль в голове забавные новины,
Мол, все пошли мы дружно от сохи.
Но ныне клюкву путаем с рябиной.

Окститесь, мы не в холе и тепле,
Нам не чураться радостей скоромных.
Землянам жить пристойно на земле,
А не в стальных хоромах небоскрёбных.