Борис Гучков - И верить, и любить

«Мост разводят… Скорей, успеем!
Разведут… не успеем. Стой!»
Берег камнями весь усеян,
Сором, битым стеклом, щепой.

Но стекло нам ступни не режет
И щепа нипочём ногам…
Мост плашкоутный – путь в заречье,
В хвойный лес, к озёрам, лугам.

По клубнику, щавель, чеснок ли, —
Не на великах – где их взять? —
Пёхом шли мы. Случалось, мокли.
Где укроешься от дождя?

К мосту, к речке – не нюни хлипкие! —
Ноги все в травяной пыльце,
Шустро катимся мы с улыбками, —
Не с печалью же! – на лице.

А по стрежню буксиры плицами
Тяжко месят свинец реки.
Дождь идёт… На мосту ушицею
Привечают нас мостовщики.

В их каморке сладкую юшку
Мы едим, обжигая рот.
Мостовщик берёт колотушку
И в чугунное било бьёт.

Не дай Бог в такую-то невидь
Подведёт кого-нибудь руль.
Дождь стеною стоит, как невод.
Словом, видимость – полный нуль.

Но кончается дождь. А с берега —
Там телеги и рев ЗИСа —
Раздаются не ласково-бережные,
А сердитые голоса.

Там пителинские, там шацкие,
Там стоит, заждался, народ.
«Мост сводите, черти бурлацкие!» —
Руки рупором – кто-то орёт.

«Ну-ка, мальчики, парни резвые,
Шагом марш на лебёдку!» – «Ох,
Не работа – картина Репина!
Выдох-вдох. Тяжело… Выдох-вдох…»

Вот и сходится мост. И груженый —
Брёвна под воду! – старый ЗИС
Передом ползёт, как контуженный…
«Что в мешках-то, водитель?» – «Рис!

Из Китая зерно. Со станции.
Там его – тележка и воз…»
На груди водительской Сталина
Гордый профиль шерстью порос.

Он поддатый чуть, в синей маечке,
И одно долдонит своё:
«Как рыбёшка ловится, мальчики?
А на что клюет окуньё?..»

Вы так редко идете по мосту —
«Студебекеры» и ЗИСа.
Чаще катит по-свойски, попросту
Обод вечного колеса.

Ах, лошадушки, сивы мерины!
Вами, родные, – цок да цок! —

Перевезены, перемеряны
Тонны грузов по тьме дорог…

Как с осклизлых, зелёных брёвен
Щедро ловится окунь, язь!
Нам казался весь мир огромен,
Как в златой чешуе карась.

Пацаны, а во что мы верили?
Ведь мечты уносят до звёзд.
Повзрослев, всё одно к артели мы
Приходили часто на мост.

На горячую юшку дули мы,
В било жутко любили бить!
Нет профессии лучше, думали,
Чем мосты разводить-сводить.

После танцев с любимой девушкой
Поцелуи жаркие – где?
На плашкоуте качком. Где ещё
Так звезда горит на воде…

Позади институты, школы те,
Что нам в жизнь отворили дверь.
Мужиков артель на плашкоуте
За ненадобностью теперь.

Постарели, сидите дома вы.
Скромен ваш пенсион за труд…
Вырос мост – высоченный до неба.
Аж трехпалубные идут!

Как красив над водою окскою
Дерзновенный его полёт!
Кто-то ахает, кто-то охает,
Кто-то песни ему поёт.

Ну а мне всё тот вспоминается
Мост плашкоутный без перил.
Невысоко он поднимается,
Но с него я – до звёзд парил!

Танцы в районном городе.
Плавная, не лиховая,
Нас чаровала в годы те
Музыка духовая.

Тридцать лет уже минуло.
Годы летят как птицы.
Где вы сегодня, милые,
Скромные танцовщицы?

Вам не пристало плакаться.
Банты, оборки, рюшки, —
Не от Кардена платьица,
А от портнихи Нюшки.

Юные и горячие,
Томы, Надюши, Лиды,
Словно в сады висячие
Дивной Семирамиды,

В парк над рекой, с дощатою, —
Как мы его любили! —
Праздничной танцплощадкою
Вечером мы ходили.

Августовские сумерки.
Медь духовая гулка.
Все вы, девчонки, с сумками,
Лёгкая в них обувка.

В них ваши туфли-лодочки
Так и блестят от ваксы.
Ах, без вина и водочки
Были пьяны от вас мы.

С милыми недотрогами
Вальс на слова Фатьянова.
Даже и на пороги мы
Не допускали пьяного.

Вальс танцевали, танго ли,
О пустяках говорили
С Оленьками и Танями,
Светами и Маринами.