Татьяна Батурина - Ясень

Русские равнины препростые:
Тишь да гладь, да Божья благодать,
Ни́воросли кротко-золотые,
До заморья – рученькой подать.
Ой, не впасть бы рученьке во клещи!
Простота прехуже воровства,
Если над душой не затрепещет
Чистолетописная листва:
Всех равнин порошесть и пригожесть,
Всех красавиц шелестность и цветь,
Всех князей суровость и погожесть,
Всей России слава или смерть.

Ветер сиял, пели дубравы
Солнечный гимн красной земле.
В синей воде белы купавы
Плакали ó белой зиме…

И знойно, и холодно сразу,
И осень читает с листа,
Что высокородному глазу
Блаженно близка нищета.

По воле, по дикому полю
Идут, не щадя живота,
И вещие листья юдоли
Листают наивно, спроста…

Люблю слова простые – всё равно,
О чём они поют или смеются:
Когда с добром и правдой заодно,
Они всегда на славу удаются.

«Стихи пишу, как помощи прошу,
Надеюсь, что найду душе отваги,
Но руки, эти чёрствые коряги,
В них всё равно души не удержу…
Неровен голос, непослушна речь –
Слова легки, когда живут на воле! –
А на моих губах они не боле,
Чем воздуха медлительная течь…»

О, юность тонкая с тетрадкою в руке!
Как я тебя растерянно ревную
К твоим обетам наспех, налегке,
К твоим стихам, написанным вслепую!

Клянись молчать, чтоб после говорить,
Копи в себе молчанье золотое,
Чтоб никогда словами не сорить –
Смотри, какое правило простое!

Берёзы и дети, кресты и купавы,
Вещующий ветр и живая вода –
Для плоти и духа, для доли и славы
Трудился-молился мой род навсегда.

Из ниток лозовых, из вишенных бусин
Сплеталось монисто для всякого дня.
Роняли перо перелётные гуси –
Вослед поклонясь, подбирала родня.

Копилась великая музыка рода,
В ней пели петуньи, цвели петухи,
Скользила меж пажитей реченька Рóса,
Пока не стекла – до слезинки! – в стихи.

Жива ли? Я помню холмы и долины
В родном государстве с названьем села,
Они-то на месте, они-то из глины
Да жилы древесной, а речка – из сна,

Из сретенья сердца и времени века,
Закончится век мой – закончатся сны,
И так уж цветная вишнёвая ветка
Растерянно тает белей белизны.

Во снах ли? Ужель наяву не воспета…
Авось, приживутся родные лады,
И музыка молниеносного света
Продолжится пеньем протяжной воды.

Томлюсь: увеличу ли музыку рода?
Ведь сколь на душе шелковья-суровья́!
Иль нищим порывом пиита-рапсода
По ветру пустому развею ея́?

Войду в околицу –
Узок день,
Под ноги клонится
Тонкая тень.
Роса парит,
Мхом обрастая,
Болото спит.
Река виднеется
Из-за плеча.
Ну что, не смéется?
Горяча…

Всякий день расцветает цветок
На окошке у Христи –
Не поит ли бессмертный исток
Корневище и листья?

Незабудка – весной и зимой!
Видно, про незабудку
Пел для Христи певец неземной
Под цветастую дудку.

Христя верит в гаданья и сны,
Сотворяет балясы:
Мол, цветут средь осенней весны
Зимне-летние красы.

Знает Христя, как свáдить холсты
И ажурные пяльца –
И в шелка одевает цветы,
И поют её пальцы.

С малолетства лелея уста
Светом святораспева,
Даже именем славит Христа
Преблаженная дева.

Видно, много у Христи в роду
Терпеливых и верных,
Как деревьев в подрайском саду
И цветов благовейных.

Оттого вся былинная высь –
В каждой стёжке крестовой!..
Как без Христи-души обойтись
На Руси на Христовой?

Бывает неуютная погода,
Добрó бы снег,
Да нá тебе – вода.

Вода, вода, из-под её покрова
Потом пробьётся к свету
Лебеда!

И все забудут, что ругали зиму,
Что проклинали
Талые снега,
Когда под утро
В лебедовом царстве
Запутается тонкая нога.

…Идти босой по новому дождю –
И воду пить, как собственность свою.