Николай Колос - Брызги ультрамарина

Но Гнедой не сошёл, а отнёсся с презрением к боли,
Только сонм лошадей скользил медленно мимо вперёд,
И хотя он вложил в свой галоп много силы и воли,
Знал, что он проиграл, и что первым уже не придёт.

И разумный жокей подавил все эмоции злости,
И ослабил узду, и ослабил давление шпор,
Что же, так «повезло» … на сегодня так выпали кости,
Своему жеребцу пораженье не ставил в укор.

Всё уже позади, уже пройдены грозные мили,
Он последним из всех пересёк роковую черту,
И Гнедой побелел, все бока были в пене и мыле,
Но спокойно жокей хоронил голубую мечту.

Проигравшим турнир, не надейся – не будет пощады.
Проигравших турнир, и свои подымают на смех.
А кому повезло – получает помпезно награды,
И в амурных делах ожидает героя успех.

И с высоких трибун шла красавица юная в белом,
Шла с букетом цветов, чтобы почесть герою воздать. —
Провожая её, ликовала толпа и гудела. —
Так решило жюри и ей выпала честь награждать.

И гордится герой, ведь победа весома и зрима!
Наконец! Сколько лет! Лишь сегодня награда нашла!…
Но она… не взглянув… прошла гордой походкою мимо,
И к Гнедому коню, через ропот трибун подошла.

И терзался жокей, а вокруг неуютно и зыбко…
Он прижался к коню, свою верность Гнедому, храня —
Но её светлый лик озарила, как солнце, улыбка,
И сказала: «Прими этот яркий букет от меня

Я увидела всё – и конец… и провал… и начало
И я слышала всё, как кричало вокруг вороньё, —
Ты не шпорил коня, и плеть дисконтом не прозвучала,
Твой Гнедой понимал ситуацию всю без неё».

Потом красный цветок из букета Гнедому сорвала,
(Она сделала всё, что на скачках сегодня смогла).
«Не горюйте, пройдёт!» – и коню, и жокею сказала,
И Гнедому к губам этот яркий цветок поднесла.

И ревела толпа, извергала вулкан возмущенья,
И визжала толпа, всех чертей, даже Бога, браня!
И грозилась толпа, обещала красавице мщенье —
Те, кто всё потерял, ставя кон на Гнедого коня.

Только ей, всё равно. И ничтожны пустые угрозы,
И не слышит она этот дикий и яростный вой,
Ведь в ладони её пролились благодарные слёзы,
Что из глаз уронили, украдкой жокей и Гнедой…

Вы простите меня, но сегодня не будет экстрима! —
Что же делать? – Ко мне, экстремальная блажь не пришла,
Я давно не писал и в огромном долгу у интима,
И в огромном долгу я у страсти, любви и тепла.

Так смотрите на нас! – Я её донага раздеваю,
Оголяю изгиб эротичных, податливых плеч!
Но я очень ревнив… остальное, от вас закрываю,
Задуваю огонь, для уюта, предательских свеч.

Потом в этом раю, как в начале материи, тёмном,
Припаду как шальной, чтобы высосать влагу из губ,
И услышу в мольбах, в её стоне – и диком и томном,
Как рождается мир, из призывов божественных труб.

Может я написал… и здесь акт изложил неумело —
Но, ведь, Господи! – Был до утра, как в угарном бреду!
Потому, что влилось моё тело в любимое тело,
Не пытайтесь прогнать! – Из него я вовек не уйду!

Напророчу себе – испытать первородные муки,
Чтоб пришла и ушла к нам любовь, как и жизнь, заодно,
Эти руки её, Богом созданы, страстные руки,
Мне любить и ласкать, до Второго Христа, суждено!

Я в мечтах создавал свою музу из неги и пыла,
Я в обломках искал, и любви, и земного тепла…
И… вдруг, ты позвала… значит ты меня очень любила.
Своим зовом меня, как небесным огнем, обожгла!

Я не ждал от себя эту выходку дико-шальную,
Чтоб прорваться к тебе на далекий желанный порог!
Но пришел, я пришел, и я пальчики страстно целую,
Не взыщи, я склонен у твоих, амброй пахнущих, ног.

А смотрел я на мир без надежды, любви и устало,
Было трудно найти в этом месиве яркую новь,
И вот ложе любви наши силы и годы сравняло,
И влило в мою жизнь, как вулкан, твою пылкую кровь!

Теперь все нипочем, не дождетесь, теперь я не струшу.
Потому, что хочу наслаждаться тобою сильней.
Потому, что отдал навсегда свое сердце и душу
До последних своих… до последних осознанных дней!

Может что-то не так, может, это греховно и смело,
Но, что есть у меня, отдаю провиденью в залог,
Я возвел в Божество твое, в страсти созревшее, тело —
Из него на меня смотрит мой, мною созданный, Бог!