Елена Ананьева - Южное солнце-3. С живой душой, в одежде камня

Прошу Тебя, Господи!
Позволь мне
увидеть утром
красоту рассвета,
созданного Тобою,
равнозначного закату,
созданному Тобою,
моими глазами,
полными цвета,
созданного Тобою, –
они пьют
и замораживают
небо в зрачках;
небо тает
слезами тогда,
когда ему
так же больно во мне,
как душе моей в нём.
Каждая ли слеза равна звезде?
Обе ли они равновидны Тебе?

Господи, прошу Тебя!
Дай мне силы
так же проводить день,
как и встретил его.
Собери за день
все мои улыбки
и сохрани для того дня, когда печаль
обесцветит мир вокруг.
А если я за день
ни разу не улыбнулся,
прими это
как мою хитрость –
будто бы я коплю улыбки
для шторма,
штурмующего
цитадель ненависти
в надежде
разнести её камни
до равнинности.

Прошу, Господи, Тебя!
Услышать меня
среди миллиардов голосов,
увидеть мои
молитвенно сложенные ладони
и меня,
стоящего на коленях
и отражающего,
как в воде,
первую букву
моего величайшего греха –
гордыни.
Ты слышишь
даже мысли,
проскальзывающие
между словами молитвы.
Так между камнями
льётся вода:
живая она или мёртвая –
об этом становится известно
не сразу.

Тебя прошу, Господи!
Белому снегу,
зелёной листве,
пёстрым цветам,
чистым водам
радуюсь я!
Не лишай же меня
радости видения,
слышания,
осязания
Твоих дел,
слов,
чудес
в моей душе.

«Без Голгофи поет – як Христос без хреста,
А Христа без Голгоф… не буває!»

Арена – все моє життя,
Бо все життя моє – арена…
І на щиті моїм черленім,
Карби жорстокого биття.

Лютує сонмище нездар.
Бо ж «він тримається ще й досі!»
Бо сивий шолом – честь і досвід,
А ще й таланту божий дар…

Іду «по трупах» бідаків…
Пліток і заздрощів гурмани,
Зрікайтесь СЛОВА, графомани!
Мистецтво… – не для жебраків!

В руці кинджально молодій
Тріумф вижалює аматор.
Не в ньому суть! Я – гладіатор!!
Я для трибун даю цей бій!

Для тих трибун, що, як впаду,
Мені пощади не просити…
Трибунне ревище: «Добити!!»
Мені святиться на роду.

По чьей-то неведомой воле
закинут я в залы дворца -
проснулся на царском престоле.
а я недостоин венца!
В боях за меня пропадают,
признания ждут и наград,
с мольбами к стопам припадают,
а я виноват, виноват…
Я пасынок, я самозванец,
едва я осилил букварь,
я в этой стране иностранец,
не бойтесь меня – я не царь!
Не лидер я, не повелитель,
погладьте меня – я не вождь!…
Но разочарованный зритель
готовится вбить первый гвоздь.

Перед тем, как уйти,
помашу я платочком.
Я – зелёный возьму,
как листок по весне.
Мой зелёный-зелёный,
мой изумрудный,
парусами на галс
поверну по весне.

И распустятся косы
по ветру, над волнами,
и укрою зловещего
дикий припев.
Пусть любовь пёстрой лентой
волшебного рая,
белых нот арьергардом
мчит вдогонку нам вслед.

Намотать не получится
косы на руку,
и пригнобить к земле,
разбередив фантазий накал.
Распрямляется лук,
как луна возрастает,
хоть колючи кусты, -
тайны лет охранят берега.