Илья Бровтман - Эстафета любви

Вы служите мерзавцу Люциферу,
Когда в огонь бросаете Коран.
И обратить в свою святую веру
Хотите правоверных мусульман.

Ты, надевая нам хомут на шею,
Считаешь, что даёшь свои дары,
Неся огонь дорогой Прометея.
Ты, не читавший ни одной суры.

Но что ты можешь ведать об исламе?
Едва ль юнец ты с библией знаком,
Раз топчешь нашу землю сапогами
И нарушаешь свой святой закон.

Зачем ты тяжкий грех берёшь на душу?
С мечом своим, явившись на Кавказ.
А я свои законы не нарушу,
Взяв кровь твою за кровь, а глаз за глаз.

Вы словно ненасытные гиены.
Вам мало места на земле своей.
А ваши аппетиты, несомненно,
Могильщиками станут для царей.

Недолго покорённые народы
Согласны будут жить в такой петле.
Из зёрен зла взойдут такие всходы,
Что мало будет места на земле.

Восстанут и чухонцы и поляки,
Восстанет крымский хан и малоросс.
Калмыки и мордва. От этой драки
Прольётся море крови, море слёз.

Вернётся горем вам и штык, и пуля.
Нельзя насильно никого крестить.
А может лучше вам в своём ауле
Порядок образцовый навести?

Тогда глядишь, и захотел бы кто-то
Побыть у вас двуглавых под крылом.
А если вы бедны, то нет охоты
Сатрапа с плёткой приглашать в свой дом.

А как живётся людям под короной
Способен видеть тот, кто не слепец,
И кто не глух к мольбам и горьким стоном,
Как душит ваш народ её венец.

Бесстыдная блудливая кокетка
Коварством села на имперский трон.
Забыты Бога глас, заветы предков.
Булат гвардейцев – вот её закон.

Джигиту правоверному забава.
Такое не увидишь в страшном сне.
Потешная у вас, казак, Держава —
Пол века бабы властвуют в стране.

Смешно смотреть на воинство Венеры.
Игрушечные сабельки в руках.
У ваших безбородых офицеров
Косички как у бабы в париках.

Я понимаю – форма для фемины
Важнее, чем наточенный кинжал.
И ходит ярче глупого павлина
Напыщенный российский генерал.

Что вы дадите нашему народу?
Какой порядок навести в горах
Хотите? Что вы кроме глупой моды
Нам принесёте? Нищету и страх?

Цари тюрьмой, Сибирью, кандалами
До смерти запугали свой народ.
Помещики кнутами, батогами
Крестьян несчастных превратили в скот.

Нет, я не прав. Куда ему до стада.
Две шкуры с барана нельзя содрать.
Корову покормить сначала надо,
А уж потом её за вымя брать.

С крестьянина, нагнав побольше страха,
Для ненасытной алчности казны,
В мороз сорвать последнюю рубаху,
Способны эти слуги Сатаны.

У дев и женщин отбирая силой
Их честь, наверно может лишь глупец,
Когда они дарить, согласны милым
Тепло своей души, огонь сердец.

От сюзерена требуется мало —
Защитная и ласковая длань.
За это с удовольствием вассалы
Уплатят вам немаленькую дань.

Чем тучнее и сытее холопы,
Тем больше и у барина мошна.
Кобыла без овса не для галопа,
А лишь для скотобойни рождена.

А для чего казна и люд приказный?
Чтоб ел на злате властелин и двор,
Жестокий мироед, мздоимец разный,
Пузатый поп, а также плут и вор.

А как в такой большой стране иначе,
Где городов и сёл не перечесть?
За двести вёрст ты не услышишь плача.
А если тысяч пять, и даже шесть?

Вот и вершит там суд наместник жадный,
Не забывая и про свой карман.
Столица видит только вход парадный,
Внутри и сзади подлость и обман.

Казне всё время денег не хватает,
Хотя течёт из золота река.
К рукам злодеев злато прилипает,
И много их в пути издалека.

И кажется столичному вельможе,
Что, откусив очередной кусок,
Он мощь своей державы приумножил,
А то ему бедняге невдомёк,

Что чем страна размерами крупнее,
Чем больше запрещений и оков,
Тем меньше толка, и народ беднее,
И больше нужно пушек и штыков,

Чтоб удержать народ в повиновении,
И отбиваться от соседних стран.
Всё может рухнуть за одно мгновенье.
Живучей динозавра таракан.

Возможно, на штыках удастся Руссу
Взойти, снеся аулы, на Казбек.
Сидеть в седле великого Эльбруса,
Убив нас всех, но это не на век.