Илья Бровтман - Эстафета любви

На снежные бескрайние долины
Он направляет соколиный взор.
Укутывает шубой соболиной
Возница-проводник седой помор.

Далёкий путь, но вот конец скитаниям.
Уже встаёт над севером заря.
Трещат дрова, дымит парная баня,
И вениками потчуют царя.

Поддали пару ловкие холопы,
Потом обдали ледяной водой.
Он колесил загаженной Европой,
Но не встречался с чистотой такой.

Такое необъятное приволье
Ты не найдёшь, объездив целый мир.
Потом ему устроили застолье —
В натопленных палатах знатный пир.

Хоть рыбу и не жаловал вельможа,
Но рыбники из сёмги и трески,
Он запивал горячим сладким кёжем.
Брал кулебяк и пирогов куски.

Он ел уху, воложи и ватрушки,
И говорил похвальные слова.
От медовухи в деревянной кружке
Немного закружилась голова.

Чтоб угоститься свежею икоркой,
Ему пришлось расстёгивать кафтан.
Когда внесли козули и тетёрки
Он был уже изрядно сыт и пьян.

Хоть было занавешено оконце,
Возможно, виноват немного хмель,
Почудилось ему как будто солнце
Кружило перед ним как карусель.

Оно его настолько ослепило,
И обдавало свежестью росы,
Что стало ясно: – это не светило,
А девушка невиданной красы.

Его глаза ни разу не встречали
Таких прекрасных голубых очей.
Светилось небо в них, морские дали,
И озаряли золотом лучей.

Румянились прекрасные ланита
И ягодная спелость алых губ.
Пьянящим соком грудь её налита.
Как от лампады осветился сруб.

Она была в парчовом туалете.
И понял он, мгновенно протрезвев,
Что никогда ещё на белом свете
Он не встречал таких прекрасных дев.

Вдали звучали дивных песен звуки.
Она стояла, опустив глаза.
Он подошёл и взял её за руки:
– Как звать тебя, красавица, – сказал.

В печи горело на огне полено.
Отсвечивалось пламя из очей.
Она в ответ промолвила: – Елена, —
И речь её журчала как ручей.

Звучал набат в груди у кавалера.
Красою неземною поражён
Он был. Дорогой Марса и Венеры
Он взял немало крепостей и жён.

Девиц изрядно и отважных армий
Он брал в полон, поставив ясно цель.
Но взять на приступ как Азов и Нарву
Не получилось эту цитадель.

Желая покорить её лобзанием,
Он разглядел в её глазах испуг.
И понял, что для этого создания
Была девичья честь не просто звук.

Обвязывая путами искуса,
Осадой долгой крепость обложил.
Он, словно снова став юнцом безусым,
Стремился к цели не жалея сил.

Лились ей в уши сладостные речи,
Которые захватывали дух.
А он кружил, расправив грудь и плечи,
Вокруг неё, как молодой петух.

Девичье сердце таяло как свечка,
И в горнице светлее стало вдруг.
Стрелу принять готовилось сердечко,
Когда Амур достал колчан и лук.

От этих стрел шаталась будто пьяна.
Уж не звучал в ушах её укор.
Ей стало тесно в узах сарафана,
И вырваться стремилась на простор.

Им небеса уста соединили,
Она нашла свободу в наготе.
По телу руки нежные скользили,
И мотыльки порхали в животе.

Считается, что свету тень – преграда,
Но в жизни всё как раз наоборот.
Приносит ночь блаженство и отраду,
А свет разлуку долгую несёт.

Его манили в путь дела короны,
И, покидая северный причал,
Не ведал, что во власти Купидона,
Великого учёного зачал.

Мы все плоды былого вожделения.
Неважно ты монах, иль ловелас.
Божественное таинство рожденья
Бывает жгучей тайною подчас.

Как злаки колосятся над полями
Божественная милость нам дана,
Но как они переплелись корнями
Не ведает ни Бог, ни Сатана.

Учёный с давних пор дружил с вельможей.
Для них обоих было не секрет,
Что князя дочь была с учёным схожа.
Кто не грешил по молодости лет?

Частицы предков в каждом человеке.
И князь не удивлялся, что княжна
Сидела по ночам в библиотеке,
Воруя просвещение у сна.

Смеясь над приключениями брата,
Пропавшего в объятьях юных див,
Читала философские трактаты,
Французские романы отложив.

Пятнадцать лет. В мечтах о кавалерах
Ночами не смыкают девы век.
А Катерина с томиком Вольтера
Мечтала встретить просвещенный век.