Владимир Елин - Поэма Морфий

Утих он с окрика
И мне
На ухо прошептал:
– Попала в мялку!
Я удивился: – Это где?
– Так лён мнут.
Эх, нога пропала,
Жалко…

Лампа-молния горела,
Освещая ярко стол.
На клеёнке её тело,
Часть ноги, как в щепки ствол.
Коса русая до пола,
Очень бледный цвет лица.
Жизнь от шока еле тлела,
Бедная красавица.

В операционной на секунды
Воцарилась тишина,
Лишь за дверью чьи-то стуки
Лбом по полу, мать честна.
Фельдшер, увидав картину,
Тут воскликнул только: – Мда!
– Камфару, пинцет и шину, —
Я скомандовал тогда.

Аннушка склонилась к уху:
– Доктор, тщетно – отойдёт!
Жёстким окриком мгновенно:
– Камфару! Она не ждёт!
В голове ж моей вертелось:
«Умирай же поскорей,
Что с тобою буду делать,
Я ж без опыта врачей?!»

Угадавши мои мысли,
Фельдшер шёпотом: – Помрёт!
Покосившись, словно гризли,
Он подумал: «Не спасёт…»
Голова вмиг просветлилась,
Я опять всем указал:
– Скальпель, камфара, зажимы. —
А что дальше, кто бы знал?!

Без учебников, советов
И без помощи коллег
Понял я, что надо делать:
Ампутация – ответ…
Хотя мысли так и вились:
«Кровь потеряна давно,
Под ножом умрёт, обидно,
Ведь отцу не всё равно!»

По команде все за дело,
В кровь введён и кофеин.
Обездвиженное тело,
Всё впервые, гражданин!
Острый нож коснулся плоти,
Отсекая часть ноги,
Вмиг зажим к сосуду крови,
Бог теперь убереги!

Швы вязались лигатурой,
Ушивая плоти срез,
Как в студенчестве натурой,
Чтобы не пошёл абсцесс.
Ожила краса-дивчина,
Лишь торчит культя ноги,
Есть тому одна причина —
Верны, врач, твои шаги…

Фельдшер в ухо еле слышно:
– Лишь минуту проживёт.
Я скомандовал, что нужно:
– Гипс на ногу, всё пройдёт!
Операцию закончив,
Я пошёл мыть руки в тазе.
– Вы, как Леопольд – достойный! —
Аннушка была в экстазе!!!

Все прониклись уважением,
Посчитавши, что я практик.
Я отнёсся с снисхождением
К их оценке профилактик.
Уходя к себе в светлицу,
Попросил, чтобы прислали,
Коли вдруг помрёт девица,
Повинюсь – наврачевали…

Лишь взглянувши на меня —
Её щёки взял румянец.
Я советовал в Москву,
Где протез устроят даме!
– Целуй руки! – ей отец.
Я же просто растерялся.
Удивительный конец,
Пусть за жизнь и сомневался.

Предо мной на костылях
Дева свёрток развернула,
Распахнув в своих руках —
Вышитый петух, как мило!
Вот что прятала она
При обходах под подушкой?!
Много лет сей дар потом
Был прелестною игрушкой…

Тянулись дни в больнице N-ской,
Я обвыкался с жизнью здешней.
В деревнях было, как и прежде:
Лён мяли, слякоть, бездорожье.

Приёмы очень малолюдны,
А вечера совсем свободны.
Я занимался делом чудным,
Читая книги беззаботно.

За окнами то денно, нощно,
Дождило, поразмыв что можно.
Тоскливые погоды, точно,
Ко сну склоняли невозможно.

Зевнув и отложивши атлас
По хирургическому делу,
Я в спальню перешёл к кровати,
Под шум дождя уснуло тело.

Во сне привиделся наш фельдшер
С щипцами для леченья зуба.
Там пациентке из деревни
С зубною болью было худо…

Внезапно что-то громыхнуло,
И я проснулся среди ночи,
Стучали в двери за подмогой:
– Скорее, роды, нету мочи!

Тут сердце ёкнуло моментом.
«Ну, началось!» – мелькнуло вдруг.
Ни эту жизнь, без сантиментов,
Лечить катаров всех недуг!

Проблема – роды непростые,
И что мне делать, как же быть?!
Не пролистаешь Додерляйна,
Чтобы всё верно разрешить!

Накинувши пальто на плечи,
Себя морально укрепив,
Я под дождём бежал в больницу
С надеждою на позитив.

В больнице было оживление,
То несмотря на час глухой!
Горело сильно освещение,
Сиделка с тазом, Боже мой.

Из комнаты сочились стоны,
И я в родильную вошёл.
Там женщина подле иконы,
В мучениях скрививши рот.