Прости, что не завтра к высокой красе
Твоей припаду, как к спасительной чаше:
Мы к отчему небу приписаны все,
Пока ещё живы стремления наши,
Поэтому, видимо, мне и невмочь
Из речек твоих, как из Леты, напиться:
За мною колышется тяжкая ночь
И цокают звёздных оленей копытца…
1982 г.
«Влажное солнце подводных ветвей…»
Влажное солнце подводных ветвей…
Низкие волны, шуршащие кротко…
Вей из меня свою истину, вей!
В такт своей думе раскачивай лодку!
Берег остался за синей чертой,
Там – за пределами праздного ока,
За самомнением, за суетой:
Море глубоко, и небо – высоко.
Вверх или вниз – не составит труда
Бедной душе, молодой и свободной;
Чёрная, льнущая к днищу вода,
Ты замолила мой грех первородный…
Только одна тебе ведома цель,
Та, что тревоге сродни корабельной…
Так раскачай же свою колыбель!
Так убаюкай тоской колыбельной!
«Шамора. Шамора. Шамора. Шамора…»
Шамора. Шамора. Шамора. Шамора 1 1 Местное название бухты Лазурной в окрестностях Владивостока.
.
Как заклинание палеолита.
За море, за море, за море, за море —
Дуй без оглядки! дорога открыта!
Там, за грядой горизонта туманного,
Неба и моря встречаются токи,
И в ореоле мерцания странного
Град Гелиополь встает на востоке…
Шамора. Шамора. Шамора. Шамора.
Град Гелиополь над маревом сонным.
Бросила берег и дом свой душа моя
И растворилась во вздохе муссонном…
«Как во Владивостоке в сентябре…»
Как во Владивостоке в сентябре
Разнеженно поблёскивает море,
Сомлевшее на бархатной жаре
Блаженной поволокою во взоре!
А сквозняком подбитые дворы!
А бабочка, пронзённая булавкой!
А хризантем пушистые шары,
Плывущие над рыночною давкой!
А – главное! – чумазый катерок,
Подобный жизнерадостному богу,
Что, успевая обернуться в срок,
Меня везёт по Золотому Рогу!
Он – умница! он не заставит ждать,
Томиться в глупой праздности и злиться,
Хотя и не дано ему узнать,
Что буду я (лет этак через пять)
На берегах иных ему молиться…
…есть такие произведения – и стихи, и проза, но чаще стихи, – которые так сразу готовыми и являются, будто Кто-то надиктовал их тебе, нужно было только записать (Ахматова об этом очень точно сказала: «и просто продиктованные строчки// ложатся в белоснежную тетрадь…"), годы проходят, а они – как пришли, так и стоят перед тобой во всей своей прекрасной наготе (здесь, конечно, – ироническая улыбка). Но чаще я возвращаюсь… эти бесконечные правки мучают и дребезжат в тебе – как не болезненный, но крайне раздражающий звон в ушах… И всё же рано или поздно наступает момент, когда и эти муки заканчиваются и – да… позднее дитя встаёт перед тобой в полном своём совершенстве. Очень многое из «Фамильного серебра» я потом основательно переделала. Здесь – даю последние (чтобы не сказать «крайние»)) варианты.
«Я – скрипка полдневного зноя…»
Я – скрипка полдневного зноя.
Я – голос полночной звезды.
Ты тихо становишься мною
К излёту последней версты.
Ты мною становишься тихо —
Так ходики в венах стучат.
Так в ухе звенит комариха.
Так в памяти носится чад.
И, бедное детище смога,
Ты брёл бы во мгле наугад,
Когда бы не эта дорога,
Не мой искупительный яд,
Не пламя мое проливное,
Которым становишься ты…
Я – скрипка полдневного зноя.
Я – голос полночной звезды.
«Облетает сирень, облетает…»
Облетает сирень, облетает…
Оплывают лиловые свечи…
Неотступно над нами витают
Наших завтрашних мыслей предтечи.
В душном, грешном, больном и беспечном,
В час, лишь косвенно сердцу известный —
Что-то носится в воздухе млечном,
Чем-то полнится купол небесный,
Словно зов, отдалённо воскресный,
В восклицанье сквозит просторечном…
Лиловые лозы на белых и жёлтых камнях.
Змеиной тропою тягучая вьётся дорога.
Зелёное солнце в ее разветвлённых корнях —
Как праздничный бубен в руках виноградного бога.
О, гром молодой, раздающийся с той стороны —
И неба, и скал, и навек изумлённого взгляда!
Раскаты твои над напрягшейся гроздью слышны
В бродилище света, в янтарных лучах винограда…
Читать дальше