Леонид Вариченко - С царём в голове. Мастерская современного каприза

и бьет по голове. В шумах и гаме

лишь Жорж явить реакцию успел.

Отбил, настиг, скрутил и взял на крик,

и сдал властям. И все негодовали.

В уме был нападающий едва ли.

Целуй мама». Вояж сейчас прервали.

Сибирь мелькнула за окном, как миг.

10. (Мазь)

Итак, везенье – православный грек,

Принц крови в заварушке этой бранной

Был расторопнее любой охраны.

Наследник цел. След на челе – не рана,

Но шишка на его недолгий век.

Конечно, неприятный инцидент…

Но Александр не мог тогда предвидеть,

Как Цесаревич в извращенном виде

Решит войной Японию обидеть

В ответ, и где ума в том хоть процент.

Был Миротворец мудр, и наказать

Он не спешил налево и направо,

Реакция не прибавляет славы.

Все позади и, слава Богу, здравы

Из испытанья вышли все опять.

И шишку пробовали излечить:

Мочили и сушили, и кололи,

Меды прикладывали после соли,

И дули, и плевали, но – ни боли,

Ни радости. Понурились врачи.

Тут вспомнил Царь: «А где же наш Мартын?»

И Стружкин из Москвы с утра, как новый,

К вопросам резкой сложности готовый —

Болезневед, сам в принципе здоровый —

Явился, Государя верный сын.

«Да слышал… Рад служить! Уже пора?

От шелушенья, роста и от зуда

Индийская есть мазь – сплошное чудо.

Флакон с собой!.. И регулярно буду».

И вот уж, Стружкин – поставщик двора.

И главное, что шишка не росла.

Мироныч оказался на приеме

Среди других. Спеша, без экономий

Супруге сшили платье. Сам-то в хроме!

Ну, в общем, мазь им зла не принесла…

(И что есть зло, желаньем не горю

Я разбирать: погода ль, провиденье,

Или пороки человека тенью,

Терпенье ль, долг, стремленье, иль хотенье.)

…И Аннушка представлена Царю.

11. (Сходство)

Прием был долгий. Царь прошел весь круг.

Степенный и значительный правитель

Сперва остановился возле Витте,

Потом у дядей, лентами увитых,

К посланникам приблизился, как друг.

Аудиенции уже в конце

Внезапно задержался с офицером

Знакомым, уточнить диету, в целом

Приемлемую для него, с прицелом,

Чтоб похудеть и в теле, и в лице.

Тут и возник Черевин рядом с ним.

Царь темы поменять умел блестяще,

От Бога император настоящий.

«Жена Мартына, Петр, к досаде вящей,

Похожа, или это нам одним?..»

Продолжил генерал охраны, друг:

«Похожа, на Мещерскую Марию,

как два глотка перцовки. Говорили,

она теперь в Париже или в Риме…»

«И тот же взгляд, и та же тонкость рук…»

Действительно, фатеевская дочь

Так фрейлину лицом напоминала,

Что уж боялись старики скандала.

Конечно, шепот не пошел по залу,

Но были, кто пустить его не прочь.

Наш Государь был вдумчив и велик,

Воспитывал он в строгости порывы.

Не молоды уже и не игривы,

Дороже Минни, чем любые дивы.

Но как же юн ее-то милый лик!

«Пускай идет все так, как и идет,

Иначе нам спокойствия не хватит.

Мы отошлем ей пряник в шоколаде.

И Рождество так нынче вышло кстати…»

А девяносто был второй уж год.

Любви не пожелай и для врага,

Коль прошлую она разбередила,

И, в сущности – к другой. Ты знал – остыла,

Но вдруг – жива! И мило, и уныло.

«Достань-ка, Петр, флакон из сапога!..»

«АЛЕКСАНДР И АННА». Рис. 2004 г.

12. (Ярмарка)

В Москву вернулась Стружкиных чета,

И обсуждалась пестрота событий

С угла, что был доступен «Маме Лиде»,

Когда Мартын очнулся от подпитий —

Купец двора, ожившая мечта.

«К июню надо морду расшибить,

Но Ярмарку на Балчуге осилить,

Поднять на это гильдию и с ними,

Как, в общем, раньше взяться и грозили.

Ты, мать, пупок не треснет, не шипи!

И там большой барак, тьфу, павильон

Новейшей фармацевтики – «Аптека» —

Мозаика из достижений века,

Способных к врачеванью человека,

Плюс: клизмы, валенки, одеколон.

Гостей повыпишем из-за границ,

Ряды продуктов, ткацкие причуды,

И мебель там, и скобяные груды…

И пригласим Царя! Молчать, зануды!»

И снова выпил, повалившись ниц.

Смогла тут сына Анна покормить.

Очнулся муж, и мысль свою продолжил,

Что: «Вот с такою, Нюра, постной рожей

Пред Государем столбенеть не гоже!

Не улыбнешься, запрещу кормить!»

Полгода в дым, и Ярмарка стоит,

От хомутов до сушек и шурупов