Андрей Заленский - Стихотворения разных лет

6
В который раз, в который день,
в который час…
Который
несется разъяренной сворой,
которой лень свернуть,
и для которой, как для меня, проложен путь
до вечера, до страха темноты,
до вечера последней хрипоты,
до вечера с боязнью немоты,
до вечера,
до вечера, где ты.

7
Гроза смела Июль,
очистив пыль от листьев,
и смыла пух,
а я хотел его поджечь.
К тому же спички мокры,
и кончился рабочий день,
и много посторонних глаз косит.
Придется ждать до следующего года,
или в другой умчаться город,
где нет дождя, и пух еще лежит.

8
Налей-ка рюмочку,
хлебнем за простачка
согретого в ладошке коньячка,
и за Алису, что, быть может, Лис,
и за танцовщицу, чья ножка из кулис
– поднимем рюмочку и опрокинем вниз.

9
По крыше дождь шумит приятно,
пройдусь по мокрой до угла,
а после поверну обратно,
к окошку и, глотнув тепла,
нырну в колодец
– звезды рыбой,
червями в вареве кишат…
– Жилец Заленский?
Он ведь выбыл,
а переводы все спешат…
Но если не пойти обратно,
и просто, заказав такси,
поехать к свадьбе,
то приятно там время можно провести
– ходить по крышам, падать в окна,
стрелять из лука в черепа,
бутылки бить, роняя стекла,
и в танце с Дамой делать па,
селедку кушать в майонезе,
кружить соседку в полонезе,
сухим вином в плечо дыша…
По крыше дождь стучит приятно,
гвоздями бьет,
– закрой окошко, мой приятель,
и гномик не придет.

10
Мне было скучно,
неужели ты не слышишь:
мне скучно было, скучно, скучно, скучно, скучно.
И снова дождь, и снова телефон молчащий,
и снова комната как ящик,
набитый с верхом слов гудящих,
и плачущих придавлено у двери,
прищемленных, забытых как поверья.

11
Следы капели на стекле
плыли, теряясь беспокойно,
а в ящичке твой бес, покойный,
свой ежедневный ел эклер.
Дождь тронул город на неделю,
засунул голову в петлю.
Мой бес кричит (мели Емеля):
– Люблю тебя, отстань, люблю.

12
О, Господи, какая пустота,
какая пустота повисла
– скучней, постылей, ненавистней,
чем то, что мы назвали простота.

Озеро Неро.
В озере-невод.
В неводе – рыбка
трепещется зыбко.
А рыбак захмелел и заснул у костра.
У озера – дом.
Из домика – дым.
В доме сноха
«Хи-хи» да «Ха-Ха»,
«будет ужо уха»
похваляется.
А рыбак захмелел и заснул у костра.
Вдоль озера волны
вздымаются вольно,
невод колышет,
рыбка чуть дышит.
А рыбак захмелел и заснул у костра.
На озере Неро
сорвало невод,
дома – сноха
«вот будет ужо уха!»
похваляется.
А рыбак захмелел и заснул у костра
и во сне у костра усмехается.

Еду на лошадке
по дорожке гладкой,
в руке лукошко,
в лукошке – кошка.
Я кошку подружке в подарок привезу
и кошку, и лошадку к крылечку привяжу,
сам к миленькой девчоночке в горенку зайду.
Эх, как бы ветерок да лучинку задул.
Мурлычет кошка, всхрапнет лошака
– будет мне у ласковой
ночеваться сладко.

По-над морем
по-над Белым
в Соловецки острова
между делом,
ратным делом,
нас погодка завела.
Там, где чайки,
там, где всплески,
где монасей кутерьма,
мы веслом ударим веским,
ладьи вытащим со дна,
дом поставим,
снасть наладим,
к небу дым завьем грешной,
и со складом,
будто б надо,
жизнь устроим на большой.
Но одним туманным утром,
будь прилив или отлив,
на ладье скрипучей утлой
снова выйдем мы в залив.
И по морю, и по Белу,
с Соловецких островов,
мы уйдем,
забыв про женок,
помня лишь извечный зов.

1

Песочные часы не вечны
– песчинки трутся о стекло,
когда какой-то человечек
перевернет их кверху дном.
Беззвучно сеются минуты,
не застревая ни на миг.
Невечность времени минуйте
и снова поверните их.

2

Часы из солнца
– странная забава,
круг на земле как солнца тень,
исправно, слева или справа,
минуты обегают день.
Но каждый вечер, за закатом,
уходит время до зари
– естественно, земля поката,
а время – вечно, – говори.
3

Чудо,
если не чудо,
то что же
вверх помогает секундам бежать.
Вниз мы летим,
удержаться не можем,
стоит лишь руки разжать,
выронить серп,
помогающий ложе
в поросли времени жать.