Юрий Зубков - Стихотворения разных лет

© Юрий Зубков, 2019

ISBN 978-5-4496-2291-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как-то я взглянул в окошко:

На одной ноге старик

Догонял сороконожку.

Я к стеклу приник.

***

Старая тётка в парике,

Вроде как лодка на Угрюм реке…

***

Тень от дерева случайно

Приласкала на дорожке

Разлежавшуюся грязь.

Солнце брызнуло немножко,

Грязь подсохла.

***

Солнце прет через бульвар,

Через все деревья,

Улучшая мой загар,

Раз, два, три: налей мне.

***

Мне жизнь рассказывает,

Что к чему:

Напротив две старушки —

Что ж тут думать…

Что думать?

Вовсе ничего.

Но возраста они ведь моего!

Пушкин смотрит на кристалл.

Я смотрю на календарь

И опять перебираю

Старых писем инвентарь.

Буквы бегают в глазах,

Строчки корчатся ненастьем,

Черных точек тормоза

Набухают прошлым счастьем.

Ты, наверно, все забыла —

Ну, да ладно, бог с тобой.

Буквам я напоминаю,

Вот глядите: я живой!

Клякса, рожица, цветок —

Подожди, глаза устали.

И в магическом кристалле

Твой платок.

13 декабря 1992.

Бес заставляет нас блядей любить,

Давая повод им нас ненавидеть.

И бог, конечно, это должен видеть,

Хоть бога нет – он, видимо, брезглив

И равнодушен, и сонлив —

И некому влюбленных защитить.

Я тебе давно долблю:

Я тебя люблю!

Ну, короче,

Я не сплю.

И не ем,

почти совсем.

Тужусь бестолку, присев.

Облысел.

Очень часто водку пью.

Иногда посуду бью

И пою.

Лето. 2000 г.

Каждый раз, утром, я опять появляюсь на этом свете. Озираюсь и убеждаюсь, что я – это я. Потом откуда-то не спеша, постепенно и хаотично выплывает вчерашний день. Другие дни. Куски чего-то в виде лиц, слов, деревьев, комнат. Разглядывая все это, я пытаюсь понять, почему я так тихо лежу и почему я так осторожен? И вот, наконец, из темной глубины бьют по изнанке век слезы, закипают и выдавливаются наружу. Сразу все становится понятно…

Дальнегорск. 1979.

Я куплю большой автобус.

Очень тщательно помою.

На руле в нем будет глобус

И как в комнатах обои.

Мы с тобой на нем поедем —

Будем ехать и смеяться,

А случайные соседи

Будут петь и кувыркаться.

И опять я как назло,

Непонятной грустью болен.

Закрутило, понесло

Каруселью колоколен.

Почему орут так тихо?

Почему не слышу слез?

Было ж видно, как нас лихо

По небу извозчик вез.

По Калуге, через небо,

Взявшись за руки, пешком,

Парашют, заправив хлебом,

По Оке вдвоем плывем.

Вот и снова скрипнула дверь,

Но шепчу я себе, не верь, —

Это скрипнуло сквозняком,

А за дверью-то никого.

Прикоснулась ко лбу рука,

Потекла по глазам река,

И вспорхнули птицы с бровей,

Понеслись над рекою к ней.

Вместе с птицами ветер в окно

Выдул, выкрал мой вздох, но

Против ветра в окно назад

Прилетели ее глаза.

Ты мне дрыхнуть не мешай,

Лучше дрыхни сам давай,

А не то получишь в лоб

Или, может, даже в нос,

Несмотря, что за бока

Прихватил тебя хандроз.

Пасхальное пожелание «спокойной ночи» беспокойному мужу. Потом этому мужу снился Зигмунд Фройд, обдумывающий переход в Православие. Кажется, он решает, что поздно.

Против глупостей таких мы.

Как размеры там и рифмы

Безнадежно пуста: пустовал завела простота. Припустились куски пустоты от меня взапуски… распускаюсь в тиши; растворяюсь в твореньях чужих; жду у пляски души оформленья пустот; слышу шепот простот, выпускающий шорох, шелушащихся плачем желаний – не тот! хороша, да не та! Тра-та-та! Перелет в пустолет – в тот; в переплеты пустот… стоп!