Товарищ Эхо - Рек и Птиц

когда зацветает вереск,
бобры идут на нерест.
там долго нерестятся,
куда нельзя добраться.
а потом возвращаются назад,
окружённые толпой крохотных бобрят.
и рыбы занимаются воздухоплаванием,
обделённые всех прочих вниманием.
а люди садятся в лодки,
берут с собой гарпуны и годовой запас селёдки.
идут на бобров большой войной,
чтобы запастись жиром и пушной.
тогда взрослые бобры заряжают пушки
и на человеческие лодки наводят мушки.
мушки летают вокруг лодок и людей кусают.
люди начинают чесаться и гарпуны бросают.
а потом плывут, себе, восвояси,
в море-океане свои забросив снасти.
бобровый народ собирает сети,
и ладит из них колыбели, чтобы крепко спали бобриные дети.
над морем-океаном вертолёт-стрекоза качается.
наша большая поэма кончается.

Беринг, Беринг, худосочный,
Как избушка и смешной.
Под косматою веснушкой
И разлапистой сосной

Весь навыворот раскорячился,
Диким оком в ле́са грудки́ вцепился:
Опушки насквозь озрячиться,
Из города пушкой выписаться.

Внебобам!
внебобом!
Чтобы дрязг – кругом,
Чтобы вдрызг – пополам.

Смейся громким солдатиком
Во цветов брызги.
Падай насквозь тихим мальчиком,
Вымуштрованным коромыслом.

Поперёк неба птичка скакала.
Во лбу у птички горела какарда.
Птичка пела голосом человеческим
«Чивьи-чивьи», что значит «вопрос» на греческом.

К ней полковник украдкий подкрадывался.
Пёрышки отсчитать.
Он, верно, о смысле вещей догадывался
Сызмальства.

Птичка обладала
природой Будды.
Полковник обладал
природой Будды.

Солдатик падал в какарду,
Как ракета звёздная.
Он ростом был с версту,
А время было позднее.

Часы маятником правильным качаются.
Время кончается. Время кончается.
И так над городом день тает.
Чудес на свете больше не бывает.

по двору блуждают
травяные кошки.
под травою дремлют
травяные крошки.
бдят себя покойники
глубоко в земле,
солнечные кролики
скачут по Неве.
ветер-ветер бредит
в кроне, благовест.
над землёю тени,
а на крыше крест.
мы идём вдоль радуги,
далеко идём,
чтобы беды разные
не пришли к нам в дом.
где-то густо плавают
бабушкины сны,
тихо дожидаются
пришествия весны.
мячики летают,
ласточки снуют.
мальчики играют,
девочки поют.
чтобы не поймали
деток на крючок,
мы дадим им ключик,
компас и сачок.
мы поднимем радугу
прямо над весной,
будет в небо мостик
она для нас с тобой.
чтобы не держали
за следы нас глины,
чтобы густо в облако
выросли детины.
и роняли жёлуди
прямо в чернозём.
пусть нам станет весело,
пусть мы станем дом.

Две борзые поперек
Солнце гнали налегке,
Лесом шел Иван Петров,
Бородой пугая сов.
Вылезая из-под шкаф,
Колченогий дышит конь:
Там охота, перегной,
Вброд пойдем поверх ручьев.
Ключник, сгорбленный старик,
Тихо нюхает табак;
На метле несется дух —
Таять в небо просто так.
Мы пошли округ окоп,
Вынося с собой святых:
Три тысячи пятьсот сорок шесть шагов
Насчитал себе лесник.
Ключник дорожил ружьем
И стрелять в святых привык,
Я читал четвертый том
Сочинений красных книг.
Был просрочен третий день,
Дух истаял весь в сугроб,
Конь гляделся из окоп
Сам сколачивая гроб.
И Иван Петров бежал.
Я, сказал, вас буду бить,
Смертным боем буду вас,
Он сказал: я буду бить.
Ключник крестится обрез,
Пальцы вывернув вовне,
Две борзые налегке
Поперек сидят Луне.
Кто-то плачет как война
С женским глазом на лице;
По воде идет волна,
Вдоль по берегу волна.
Громкий голосом Петров
Во поле стоит, кружа.
У него 39 золотых зубов
И деревянная нога,
В пальце дудочка-свисток,
Сам весь – чучелом набит.
Вкруг него стоят дитяти,
За солому теребят.
Мы Петрова будем жечь,
Говорят, огнем дотла.
В прятки жмурится Петров
И считает там до ста.
Мы Петрова будем бить
Смертным боем, – говорят.
Все равно, тебе водить.
Посчитались все подряд.

юла летала между строк,
люди строили острог,
деревянных кумиров вокруг ставили,
закрывали все окна ставнями.