Алексей Болотников - Тесинская пастораль. №3

А как-то за одним из ужинов Анна Михайловна неожиданно предложила: «А давай заниматься? Я подготовлю тебя к экзаменам… а там посмотрим, что можно сделать…». И была в её предложении законченность и решимость, против которых Женька ничего не мог возразить. Хоть и взбунтовался… молча. Хоть и ужаснулся.

– …теорема Пифагора – это же так просто! Квадрат гипотенузы… Ты про гипотенузу, Евгений, слышал что-нибудь? Только не молчи.

– Слышал, – Женька уже зевал. Третий час они… проходили геометрию. И кромешная ночь перевалила за третий предутренний час. Учительша была вне себя от сдержанной ярости и негодования. И уже плохо сдерживала себя. А Женька зевал… зевал, отчаянно сводя скулы.

– … Хорошо! А что именно?

– Гипотенуза… ну… бегала по углам…

– Зачем?.. Быстрее рожай… думай…

– …делила угол…

– …пополам! Как интересно! Только это сказочка про биссектрису! Это такая крыса, которая бегает по углам и делит угол… пополам. А гипотенуза…

– …равна квадратам… катетам…

– Вот! Можешь, когда захочешь!.. Но Пифагор бы просто… пожурил тебя… за неточность. Квадрат гипотенузы… равен сумме… сум-ме! квадратов катетов…

– Анна Михаловна, а нам говорили, что пифагоровы штаны на все стороны равны… Брешут, да?

– Кто эту дрянь вам говорил?!

– Николай Иваныч…

– Евгений!.. Сейчас же выброси из головы эту… дрянь! Бедный Пифагор! О, санта симпликитас!..

– Анна Михална, а по какому это вы?..

– Не отвлекайся. Итак, пифагор-ровы… какие штаны… какие штаны?!. Евгений… ёх-монах! Неужели у тебя, Женя, гордости нет? А?.. Тебя из школы турнули… Из советской школы! Тебе же доказать надо!.. Реабилитироваться!.. Я бы на твоем месте… Они бы у меня рты разинули от удивления. А ты… Штаны! – она обреченно села, глядя в тёмную ночь через кухонную занавеску.

– …ложитесь уж спать, полуношники, – подала голос мама Нинуська. Видать, тоже не спала. И мучалась, не зная, как остановить это… обучение… И надо ли оно…

Женька, воспользовавшись мамкиной репликой, тут же подался из избы к себе, на крышу. Аня продолжала наблюдать за движением ночного мрака. Она досадовала. Она не могла пересилить себя и отойти от урока так же внезапно, как её незадачливый ученик. Негодование и досада не отпускали сердца, как, вероятно, сердца полководцев не отпускает проигранное сражение.

Но пора и честь знать. И, щелкнув выключателем, она впустила ночной мрак в жилище.

Цывкин шоферил на стройке трассы «Абакан-Тайшет» последние дни. Он выстоял тут свою тысячу вахт и чертову дюжину приключений. Горел в МАЗе, на биваке ночующей автоколонны, чудом «катапультировавшись» со спального места в сентябрьскую Бирюсу. Много часов провел в засаде на таёжного зверя и осенью, и зимой, уступая лавры славы бывалым загонщикам. Ходил на гольцы за золотым корнем, мечтая разбогатеть в одночасье.… Если можно было бы посчитать кровь, выпитую здесь кровососущими насекомыми, очевидно, он стал бы дважды почётным донором. Да и часы, проведённые за баранкой, в колее таёжной трассы, называемой «дорогой» только веселым маркшейдером Плугиным, запечатлелись в памяти на века. Он, не герой и не беглец, уходил со стройки не первым. Не со щемящей совестью. Но и не с чувством выполненного долга. Еще можно было повременить, потянуть лямку, подождать каких-то симптоматических знаков, подводящих жирную черту под этим этапом жизни, но.… Но таков уж Цывкин. «Решительный, как Буратино», – как определил веселый маркшейдер Плугин.

Никто не пробовал отговаривать. Но заговаривать и говорить многие стали без обычного дружелюбия. И одна лишь повариха Фроська, полная и «компактная», как берёзовый сутуночек, деваха, с обворожительной улыбкой в тёмных томных глазах, откровенно объявила презрительный бойкот. «Ты чего хамишь?» – пробовал урезонить Борька. Но Фроська, покрываясь алой краской, небрежно плескала щи в чашку и только ещё более борзела. «Фрося, так я ведь… всей душой…», – намекал Цывкин, но повариха досадливо поводила полным плечом и не поддавалась на провокации.

На днях должны были привезти аванс – и это был отправной момент бывшего «абакантайшетовца» Цывкина. Забыли уточнить: на какой именно неделе… Дни тянулись, как шпалы. Ждать было невтерпёж. Несбывшиеся ожидания вносили в Борькину душу осатанелость. Деньги не везли. Фроська подобрела и по-прежнему напускала туман в глазки…

Сегодня механик Тонкин подсадил в кабину МАЗа Кешку Шабалина, выпускника ремесленного училища из Провинска. «Постажируй». – коротко объяснил Тонкин. «Так я на два дня», – неопределенно возражал Борька. «Ну и чё?..» – дал свое согласие щуплый стажёр Кешка.