Христина Кроткова - Белым по черному

Здесь непугливых ящериц порой
Услышишь бег в пустой заросшей нише.
Душистый душный ветр взлетает выше,
Посторонясь над рушенной стеной.

В набальзамированной тишине,
В тысячелетнее опустошенье,
Венерин храм почтило — к вышине
Двух бабочек любовное круженье,

Когда, окрасив верхнюю ступень,
К подножию горы ложился день.

Седой луны блуждает призрак пленный.
Немая тень, где жизнь, где плоть твоя?
Нет, смерть свою не пожелаю я,
А встречу, как бесчестье, как измену.

И медленная страсть встает надменно
Над одичалой грустью бытия.
О жизнь моя, ты все-таки моя!
Еще жива, и вижу свет вселенной!

Душа моя, все та же ты, — лети
Над этой жизнью, сладостной и ветхой!
Ведь сердце не устало там, в груди.
Стучаться, как в окно весенней веткой.

И снова возвращает миру свет
Пророзовевший холодом рассвет.

Душа сгорает в радости мгновенной.
Но только у конца ее поймешь.
Мне легкая туманит сердце ложь.
Что я вернусь в твой край благословенный.

И голосом покинутой сирены
Еще не раз меня ты позовешь,
И лунной ночью тайно уведешь
За неприглядные ночные стены.

Но в этот час, Италия, прощай!
В последний раз твоим виденьям внемлю.
Душа проходит высью, трепеща,
И тяжко опускается на землю,

Чтоб райским сном порой пробуждена,
Назвать тебя, блаженная страна!

Почила тень по улицам густым
И притаилась в углубленной нише.
Предупреждающий встал трубный дым, —
День поднялся и занялся чуть выше;
И разобщившись с сумраком пустым,
Угодьями позеленели крыши.

Богатством отуманенных окон
Прельстилося междоусобье зданий.
Столетий поредевших испокон
На погребах замок и цепь преданий.
И, сев на позабывшийся балкон,
Занялся день, еще немного ранний,

По Карлову мосту, вздымая воз,
Конь шел над потонувшими быками.
Катилися, как с пира на погост,
Колеса за спешащими ногами,
И, грохнувши о едущий помост,
Свернулись бочки добрыми друзьями.

На плоскогорья побрели дворцы.
Чтобы, сростясь, не показаться уже.
Асфальтами заменены торцы,
Чтобы моторы выбегали глуше.
Трамваев отдаленные концы
Чуть сблизились в осенней стуже.

В газонах чародейные цветы
Рассыпали мертвеющие пряди.
Льют темное обилие листы
На заживо зарытый в землю радий.
Алхимиков согбенные персты
Рвут гроздья в Королевском винограде.

Полиняли цветы. Улыбаясь беззубо,
На изнанке небес солнце светит иначе…
Мне сегодня в лесу стало ясно, как в лупу.
Что души отлетел одуванчик…

И, притихнув, я долго лежала в траве,
Облаков торопливых следила гримасы
И как в них — точно ловкий пастух на овец —
Шустрый ветер метал невидимое лассо.

Я ведь знаю, что сменят иные цветы
Мой веселый смешной одуванчик,
И опять через поле, холмы и сады
Жизни бегло покатится мячик…

Но порой этот путь, привлекая, пугает.
Я вперед с недоверьем взгляну исподлобья
И печально глазами слежу — провожая
Уносимые ветром последние хлопья…

И падают, и падают цветы,
и замер сад цветущий, снежно-белый.
Я говорю любви, мечтам — прости!
Как вишням, в этот год им не цвести;
цветы увяли, песни я допела.

И падают безудержно цветы,
срывает их небрежно ветер легкий.
Мне грустно — знаю, что не любишь ты.
Мне грустно — отцветают уж сады,
а я брожу в снежинках одиноко.

Последней лаской убран сад.
Мне жалко облетевшей красоты.
Брожу в тоске, и мыслям я не рада.
Душа трезва — иллюзий мне не надо.
И падают, и падают цветы.

— Темнеют дни рождественским преддверьем.
Темнею, жду — бесчестья иль утрат.
Ласкаюсь ли заветным суеверьем —
тоской пронзит немыслимый возврат.

Пусть Рыцарь Бед склонен и очарован
и взгляд любви так безысходно прост,
но темный след запенится, и снова
яснеет путь — по пропастям до звезд.