Владимир Фирсов - Солнечные колодцы

И творит себе с душой

Хомуты и недоуздки.

И Иван заметно рад:

Хуже быть дела могли бы.

Здесь – колхозу явно в прибыль

И семейству – не в наклад.

Только в мирном плеске дней

Потерпел Иван крушенье,

Как пришло распоряженье

Относительно коней.

Он от слез почти ослеп,

Постарел на годы сразу…

Повели коней

На мясо,

Повезли горох

На хлеб.

Вот когда Иван всерьез

Боль почувствовал под сердцем.

И ушел он в леспромхоз,

Что с колхозом по соседству.

Только был Иван не рад,

Оттого и был печален,

Что завистливо глядят

На него односельчане.

Дескать, вот сумел, поди,

Добрался до верных денег…

Грусть свою куда он денет,

Хоть по золоту ходи!

Потому и начал пить,

Эту грусть в вине топить…

Чуял сердцем,

Что в селе

Он, как белая ворона.

Не бутылка самогона,

А казенка на столе.

У забора под окном

Мотоцикл стоит с коляской.

Под малиновою краской –

Крытый жестью

Новый дом.

Все при деле, на глазах –

Что в хлеву, что в огороде.

Дети в школу

При часах,

В городских костюмах ходят.

Жить бы век в родном краю,

Жить да жить – и горя мало.

Да обидно,

Стыдно стало

За зажиточность свою.

Вроде копит про запас,

Вроде он крадет чужое…

Исстрадался всей душою.

И махнул с семьей в Донбасс.

Уезжал, держа в горсти

Боль земли своей суровой.

Уезжал,

Не навестив

Даже Федора Кострова.

Да и Федору Кострову

Жизнь не в жизнь была,

Когда

От иванинского слова

Разрывались провода.

– Ты, Костров, с огнем играешь.

Не обжечься бы

Смотри.

Для тебя ж, пойми, стараюсь,

Свой ведь, что ни говори.

Ну, положим, все нормально:

Ты почет завоевал,

Мужика материально

Ты заинтересовал.

Ну, бюджет колхоза прочен.

Трудодень ему сродни…

Только это, между прочим,

Путь не главный в наши дни,

Я не зря тебя ругаю

В свете нынешнего дня,

Ибо ты пренебрегаешь

Исходящим от меня.

Дисциплину нарушаешь,

Тянешь к длинному рублю.

Сам планируешь, как знаешь.

Сеешь то, что сам желаешь,

А не то, что я велю.

Ты учти, не потерплю!..

И однажды

С неохотой

Федор вымолвил:

– Аким,

Не мешал бы ты работать,

Мне работать

И другим.

Не кричи ты, бога ради.

Якать легче.

Потрудней

С мужиком добром поладить,

Чтоб поверил он не на день

В справедливость наших дней.

Чтобы жил не по старинке –

Лавки, стол, иконостас.

Чтоб в костюме да в ботинках

В клуб шагал, как напоказ.

Чтоб ходили наши бабы,

Ну, не хуже городских,

Телевизор – для забавы,

Мебель в доме – по-людски.

Чтобы дом был частью мира

И, уж ты меня прости,

Чтоб сортиры как сортиры,

А не жердочки для птиц!

Чтоб из армии ребята

Не бежали в города,

А стремились бы сюда,

Как стремились мы когда-то.

Чтобы знала вся страна

Моего народа душу,

Чтоб не мы в Москву,

А к нам

Приезжали песни слушать.

Чтобы клубы – глянуть любо.

Люди – вместе, а не врозь…

А Иванин:

– Ты мне зубы

Заговаривать то брось!

Грош цена словам твоим,

Я им верить не желаю…

И когда б не верил Краев,

Сжил бы со свету Аким.

Краев верил в чистоту

И людей делами мерял.

Краев верил в красоту,

В то, во что Аким не верил.

Для Акима – только план,

Конъюнктура с циркуляром.

– Нет, Иванин, ты не прав,

Ты учти, не сдамся даром…

Новый день пришел в село.

Веселей, ясней живется.

Волевое руководство

Нынче в прошлое ушло.

Вместе с ним ушел туда ж

Волевой Аким Иванин,

Дав последний инструктаж

Очень тихими словами.

Много добрых дел в селе.

И добавить можно кстати:

Как за уголь,

Здесь за хлеб

Всякий месяц деньги платят.

И конечно же недаром

В наше время в города

Вышли сельские базары.

Глянуть любо. Красота!

Жизнь пошла путем нормальным,

Без парадной трескотни.

Слово партии реальность

Обретает в наши дни.

Шум в правлении колхоза.

День зарплаты – он таков.

В окна тянется береза

Поглядеть на земляков.

Из окошка счетовода,

Приготовя кошельки,

Трудовые деньги гордо

Принимают мужики.

Но мужик – душа живая –

Остается сам собой.

Каждый трешку отжимает

От получки на пропой.

Мужику тепло и сладко

Пить от дома невдали.

Дремлют в кепках за подкладкой