Владимир Фирсов - Отечество, стихи и поэмы

Снова прожит год.
А что же,
Что дороже стало мне?
Ты, любимая,
Вдвойне
Стала ближе и дороже.

Ближе
Небо надо мной.
Стала мне земля милее
С малой речкой,
Что мелеет
С каждой новою весной.

Птиц умолкших голоса
Все слышней, слышней
И ближе.
Поредевшие леса,
Поседевши, стали ниже...

Впереди — январь, февраль
И снега,
Снега по пояс.
Стал мне ближе
Санный поезд,
Удаляющийся вдаль.

Сани,
Кони,
Шутки,
Смех —
Все проходит, все уходит.
Постарел я на год вроде,
А как будто
Старше всех.

Старше вечной синевы,
Старше всех морей на свете,
Верьте мне или не верьте,
Старше Рима и Москвы.

И, наверно,
Потому
Стало все на свете близким.
Я иду с поклоном низким
Ко всему
Живущему.

Я хочу,
Чтоб этот свет,
Что в наследство нам достался,
Словно книга, прочитался
Через много тысяч лет.

Я хочу,
Чтоб в книге той
Сохранились все страницы,
Чтобы люди,
Звери,
Птицы
Жили в книге золотой...

Постарел я,
Постарел.
Мерзнут слезы на ресницах.
Год прошел.
Не все страницы
Я в той книге усмотрел.
КЛАДБИЩЕ КОНЕЙ
В донских степях
В один из многих дней,
Когда земля податлива, как вата,
Наткнулся вдруг
На кладбище коней
Железным рылом грузный экскаватор.

В его зубах хрустели, как стручки,
Случайно потревоженные кости.
И молча
Пожилые казаки
Стояли на порушенном погосте.

Случайные прохожие,
Они
Фуражки сняли,
Головы склонили.
И замер экскаватор,
Уронив
Тяжелый ковш,
Подняв воронку пыли.

О ненависть,
Затмившая любовь!
Не ты ль вдевала жадно
Ногу в стремя?
В пустых глазницах конских черепов,
Казалось,
Навсегда застыло время.

Застыли солнце, травы, облака,
Седая даль полынная застыла,
И Дон застыл —
Великая река,
Что и коней, и казаков поила.

И казаки,
Дожив до наших дней,
Забыть не в силах битвы,
От которых
Остались только кладбища коней —
Костей полуистлевших жуткий ворох.

Те казаки —
Времен минувших связь —
Глядели молча, не сказав ни слова.
Как молодые парни, суетясь,
На счастье рвали
Ржавые подковы.

Что ж! Кости, что бедой погребены,
В душе у них не вызвали участья...
А старики
Когда-то,
В дни войны,
Под звон подков
В боях искали счастье.

Не многим счастье выпало в те дни,
Они-то помнят,
Уж они-то знают,
И вот стоят тревожные
Они
И всех, за счастье павших,
Вспоминают.

Лед на реках растает.
Прилетят журавли.
А пока
Далеки от родимой земли
Журавлиные стаи.

Горделивые птицы,
Мне без вас нелегко,
Я устал от разлуки,
Будто сам далеко,
Будто сам за границей,
Будто мне до России
Не дойти никогда,
Не услышать,
Как тихо поют провода
В бесконечности синей.

Не увидеть весною
Пробужденья земли...
Но не вы
Виноваты во всем, журавли,
Что случилось со мною.

А случилось такое,
Что и осень прошла,
И зима
Распластала два белых крыла
Над российским покоем.

И метель загуляла
На могилах ребят,
Что в бессмертной земле,
Как в бессмертии, спят,
Хоть и пожили мало.

Вы над ними, живыми,
Пролетали века.
И шептали их губы
Наверняка
Ваше трубное имя.

С вами парни прощались.
И за землю свою
Умирали они
В справедливом бою,
Чтобы вы возвращались.

Чтобы вы, прилетая,
Знали, как я живу,
Ведь за них
Я обязан глядеть в синеву,
Ваш прилет ожидая.

Ведь за них я обязан
Домечтать, долюбить.
Я поклялся ребятам,
Что мне не забыть
Все, чем с Родиной связан.

Вот и грустно: а может,
Я живу, да не так?
Может, жизнь моя стоит
Пустячный пятак,
Никого не тревожит?

Может, я не осилю,
Может, не устою?
Может, дрогну — случись —
В справедливом бою
За свободу России?

Прочь, сомненье слепое!
Все еще впереди:
Все победы, утраты,
Снега и дожди —
В жизни нету покоя!

Боль России со мною...
Не беда, что сейчас
Журавли далеко улетели
От нас, —
Возвратятся весною.

Не навеки в разлуке...
А наступит весна,
Журавлиная клинопись
Станет ясна —
К ней потянутся руки.

К ней потянутся руки —
Сотни, тысячи рук!..

Журавли,
Человек устает от разлук.
Значит, помнит разлуки!

Вешенская, 21 февраля, 1 час 40 минут

Россия спала,
Как заснеженный улей,
Привычным покоем жила.
Россия не знала,
Что Шолохов умер,
Иначе б она не спала.

Озябшая птица
Взлетать не хотела,
На реках потрескивал лед...
Россия
Не знала,
Что осиротела
На долгие годы вперед.

Часы остановлены...
Тихо...
Лишь ветер
По-песьи взвывал за окном.
Тепло отдавая
Родимой планете,
Над Доном сутулился дом,

И низкое небо
Все ниже спускалось,
Его накреняла беда.
Под толщею льда
Разъяренно
Плескалась,
Почуя тревогу, вода.
И стойла дрожали
От конского храпа,
И снег
Ошалело летел.
И колокол
Близко стоящего храма
Под траурным ветром
Гудел...

Падучей звезды
Не узрели над Доном,
Над Волгой,
Днепром,
Над Невой.
Для каждой избы
И для каждого дома
Был Шолохов
Вечно живой.

О как далеко,
Далеко до рассвета!..
Не стряхивал савана
Сад.
Все так же неслышно
Вращалась планета,
Привычно,
Как сутки назад...

На зябком рассвете
Россия проснулась,
Отринув привычный покой.
И сердце ее
В этот час содрогнулось
От общей потери людской.

Россия
В бессмертном стоит карауле,
Успев на года постареть.
Россия
Не верит,
Что Шолохов умер...

Она не поверит,
Что Шолохов умер:
Ему,
Как и ей,
Не судьба умереть!