Николай Ловелиус - Разговор с дневником. Юбилейный, 2010-й год

Нет им прощения сейчас и потом, —
Тем, что разрушили российский дом.
Уходят в прошлое многих мечты:
Не увидят они старости красоты.

Забота о хлебе насущном одна,
Пока над страною навис сатана.
Живут властители в мире ином.
А наша задача выжить сейчас и потом.

Какая радость от звонка друзей,
Даже от тех, кто не был родней!
Воспоминаний оживает рой,
Даже детали, что «ушли на покой».

Когда блуждаем в поисках мечты,
Порой не видим чистой красоты.
Замечали признанные авторитеты,
Искали вместе мы достойные ответы.

Ушла пора тех, кто в лидерах блистал,
И грустно, что пустой вдруг пьедестал.
Они ушли, не оставив почти следа.
Закрыть пустоту не сможем никогда.

Такой была эта жестокая эпоха, —
Вспоминать ее нельзя без вздоха.
Ломались судьбы и творилось зло.
Не многим в эту пору повезло

Преодолеть запреты, что на пути,
И к заветной цели суметь дойти.
Не говорят: «У вас все впереди»,
Но продолжай свой путь и жди.

Не дай чужим доставить радость,
А им – тебе же сделать гадость.
Твори дела свои, пока есть силы,
Тогда все в годы будут милы.

Остались в памяти дорогие мне лица —
Могут порой эти лица присниться.
Порадуют душу они явлением своим
В дни, когда их любили и я был любим.

Окончилась в Озерах благодать…
А как смогу я должное отдать,
Тем людям, с кем провел годы.
В дни мельтешенья и оргнепогоды.

Тебе спасибо, славный Владислав!
В ИНОЗе все способности отдав,
Старался я в Озерах найти нишу.
На годы получил работу, крышу.

Здесь я не тратил даром время:
Двух книг здесь зарождалось семя.
Опору он для новых дал свершений,
Во всем помог его опеки гений.

Теперь я понял: уходить пора,
Хотя пока не гонят со двора.
Пора пришла мне место дать другим,
Я за три года здесь не стал своим.

Алхименко меня оберегал,
Хотя мой скромный вклад был очень мал.
Как он, такие, взращены страной,
За службу под водой он стал седой.

Установка: «ближе быть к озерам».
Дорогу нужную нашел не скоро,
Но вдруг – Кудерский на пути,
Мне повезло немного с ним пройти.

Но рыбы – не совсем «озерная» тема,
Когда их изучает другая система.
Мудрый патриарх терпелив был:
Понять «рыбье царство» благословил.

В Ладожской экспедиции нет места…
Выходит, слеплен из другого теста.
Жалеть нет оснований об уходе:
Не помнят дурно обо мне в народе.

Возможностей для пониманья было мало:
Работы в экспедициях недоставало.
Проверки лучшей нет, чем в поле,
Когда недели вместе поневоле.

В экспедиции сразу становится ясно,
Полезен кто, а кто попал напрасно.
К таким проверкам я привык давно:
В судьбе моей они все – светлое пятно.

Но уж три года экспедиций так и нет,
К экспериментам потерялся след.
Одна возможность есть – то горы книг,
Что не заменят даже экспедиций миг.

В счет отпуска смог сберечь форму.
Плохо понимаю эту дикую норму —
Искать ответы в море компиляций
У людей разных народов и наций.

Мне руку протянул Алексей Ретеюм.
Как много оказалось общих дум!
Он мудрый специалист и человек, —
Такой встречается однажды в век.

Масштаб его суждений очень емкий,
В науках он глубок и знаток тонкий,
И встреча с Алексом, то для меня награда
После блужданий среди тьмы и ада.

Дай ему Бог по всем его заслугам,
За счастье назваться его другом.
Пока могу считаться коллегой, наверно, —
И без таких, как он, жить очень скверно.

Прощаюсь с Деда институтом озер,
Где и настигла Шнитникова беда в упор.
С его уходом почти все уже стерто, смыто,
Заслуги экспедиционные его уже забыты.

Из лаборатории никого не осталось:
Все уволены давно, – какая жалость!
Мне даже думать об этом – страшное зло.
Выходит, горному направлению не повезло…

Нет его последователей в этих стенах, —
Лишь воспоминания живут в стендах,
Знание ритмичности пресной воды…
(Шнитников знал, когда ждать беды).