Виктор Мудролюбов - Ненужные стихи

ты так нагадала,

ты так наказала

ни за что, ни про что.

А память моя

как книга для жалоб,

пиши сколько хочешь —

никто не прочтет.

Я все позабуду,

закончены счеты,

и на юг и на север

раскрыты пути.

Ты совсем не колдунья,

ты просто девчонка,

ты хотела остаться,

а нужно уйти.

Лето 1963

2

По асфальтам городов,

по травам

незамысловатые следы

наши,

существующий порядок

заставляет нас играть в пятнашки,

бегать по все Земле,

желтые листья мять.

Дело идет к зиме.

Здравствуй, моя Зима!

По асфальтам городов,

по травам

не пересекаются следы

вовсе,

существующий порядок

обещает массу удовольствий —

целую жизнь искать,

сентиментально ждать.

Дорога к тебе узка,

как острие ножа.

По асфальтам городов,

по травам

временем засыпаны следы

наши,

существующий порядок

разрешает встретиться однажды.

Солнце не греет в долг,

от холода пальцы дрожат.

Время меня ведет

по острию ножа.

Февраль 1965

3

Кто из богов Земли

встречу благословил?

Видишь, как я спешил —

сердце мое в пыли,

видишь, принес дары:

этот простой мотив,

старые башмаки,

стоптанные до дыр.

Что из моих чудес

ты у меня возьмешь?

Может быть, ночь и дождь

или зеленый лес?

Каждому на веку

выделена судьба,

я не держу тебя,

знаю, что уведут.

Знаю, придется мне

вслед за тобой идти,

этот простой мотив

спрятать до лучших дней.

С разных сторон Земли

письма тебе пишу,

видишь, как я спешу —

сердце мое в пыли.

Лето 1966

На моей философии

отпечатки монет,

башмаков волонтерских

на военный манер.

Изрубили подковами,

налатали заплат,

и ломалась под корень

сырая земля.

И не птичья артель

по утрам верещала —

полотном Верещагина

громоздился апрель,

и дышала над ним

трудно

с хрипом гриппозным,

как река Анадырь —

всенародная польза.

Но – цветами венчают скупые кресты,

и про новое счастье

кричат цветы,

и на летней, на гладкой,

на проклятой земле —

красота ненаглядная

вырастает взамен.

…Так полна опечаток

биография века.

Позолочена сверху

для партнеров по счастью.

Январь 1965

…И вся,

как взмах руки перед ударом,

как проливная мартовская ночь.

Сорву ярлык

«НАЗНАЧЕНО К ПРОДАЖЕ»,

пройду насквозь и встану под окном.

Лицо – дождю, и грешником веселым

приплясывать, шататься и шептать…

Но где предел восторженного слова

и в чем твое начало, нищета?

Я не смогу отречься от причины,

сгоревшее бессмысленно тушить.

Еще один

безвестный день прочитан

и отдан букинисту за гроши.

Осень 1964

Та женщина входила в нашу жизнь,

дарила ей звучание органа

и так легко разыгрывала гаммы,

как будто с детства обучалась лжи.

Откуда эта техника бралась

и сила – покушаться на основы,

в какие неразгаданные ноты

она скрывала призрачную власть?

Я не пройду по улице твоей,

не положу к ногам скупые слезы,

нас метит жизнь, как белые березы,

и сок течет по лезвиям ножей.

Отдай эпохе на закланье сына,

смышленого и шустрого мальчишку,

который для борьбы пришел на Землю

под барабанный бой весенних бурь.

Отдай эпохе на закланье бога,

пока он лишь по комнате гуляет,

пока он лишь простое слово «мама»

умело сочиняет по складам.

Отдай эпохе на закланье гений,

который, может быть, создаст поэму,

а может быть, расколет мир на части,

как перезрелый греческий орех.

Он столько лет на ниточке держался,

подобно позолоченным орехам,

которые всегда висят на елке

среди игрушек, ваты и свечей.

На этот раз игрушки уцелеют,

еще не время встать на табуретку

и липкими от сладостей руками

красивые орехи оборвать.

Еще не время.

Мальчики возводят

макет цивилизации на пляже,

и служит созидательным порывам

великолепный северный песок.

Но посмотри:

макет забрызган кровью,

и падают и падают солдаты

с разбитыми пустыми черепами

игрушечными лицами в траву.

Над ними плачет северное небо,

а жизнь полна открытий и загадок