Роберт Сервис - Зов Юкона

И снова вспышки разрезают тьму,
И вновь над головою свист шрапнели,
И падают товарищи в дыму —
Зачем он не погиб при том обстреле,
Как Ваухоп [13] Генерал-майор Э. Г. Ваухоп погиб в сражении при Магерсфонтейне. отважный. Неужели,
Чтоб прочитать чудовищный навет?
И он к виску подносит пистолет.

Его глаза, не ведавшие страха,
В домах шотландских щурятся со стен,
Живет он в сердце каждого феллаха,
Для гуркха он доселе незабвен,
И дикий дервиш чтит его, смятен.
В далеких странах память сохранила
Того, в ком воплотилась наша сила.

Оплачьте же героя, северяне!
Он Англии был преданный слуга,
И потому пусть об его изъяне
Злонравная судачит мелюзга.
Был острым меч и крепкою рука,
Его деяний эхо слышно людям.
А остальное… лучше позабудем.

От блужданий по райским кущам утомился небесный Дух.
Струны арфы его умолкли, и сияющий нимб потух.
И тогда всеблагой Создатель к утомлённому снизошёл:
Да низринется с горних высей в нижний мир, в человечий дол.

Дух одежды свои расправил, чтоб сошли за земной наряд.
Со святым Петром попрощался у распахнутых райских врат.
Гласов ангельских хор бесплотный спел прощальный псалом ему.
Снизу пялились бесенята сквозь густую адскую тьму.

Златовласый, небесноглазый – красотой он всех затмевал.
Перед ярким ангельским ликом Аполлон – и тот спасовал.
Как изгиб Купидонова лука, был рисунок губ его смел.

Бабы липли к нему, как мухи – только он на них не глядел.
Но одна отыскалась всё же – хороша, свежа, молода.
Прошептала: «Я тебе нравлюсь?» Он смятенно ответил: «Да».
«Обними, поцелуй, потискай – да возьми меня, что стоишь?»
Он в ответ с неприязнью молвил: «Ты греховное говоришь».

Посмеявшись его стесненью, попрекнула она шутя:
«С виду молодец ты что надо, а лепечешь будто дитя.
Обносилось старое платье, путы скинуты – это ж смех!
Пусть святоши-старцы толкуют, что есть Благо, а что есть Грех!»

И тогда Господь, убоявшись, отозвал посланца небес:
Искушенья не знает Ангел, а поди ж ты – попутал бес!
И запел Сатана, ликуя, загоняя рефрен в стихи:
«Да вовеки не разлучатся Добродетели и Грехи!»

У тебя сплошные беды:
Ни работы, ни жены,
Никому ты стал не нужен,
Спину ломит, сны дурны,
Жизнь исчерпана до донца,
Мог бы – в гроб живьем залез,
Но тебе остались солнце
И лазурь небес.

Это небо голубое,
Словно райские врата,
Жар полуденного зноя,
Темной ночи немота,
Птичье пенье, пчел гуденье,
Перелески и ручьи,
Ключ студеный, луг зеленый —
Не хандри, они твои.

И никто не в силах это
У тебя отнять, браток,
Даже если ты измучен,
Беден, болен, одинок.
Оборванец ты недужный,
Но зазря не сквернословь:
У тебя есть всё, что нужно —
Бог с тобой, и Он – любовь.

Не манил нас правоведческий диплом,
Не сиделось нам в конторе за столом,
Кровь кипела в наших жилах – ей противиться не в силах,
Потонули мы в разгуле удалом.
Жизнь катилась и азартна, и лиха,
Подсыпал нам дьявол перцу в потроха,
И отправили семейства, видя эти лиходейства,
Нас подальше от себя и от греха.

Нам пришлось покинуть наши города,
Погрузиться на заморские суда,
Но нисколько не страшила
Нас далекая могила —
Мы с отчизной распрощались навсегда.

То по горным кручам тащим свой рюкзак,
То в саванне разбиваем бивуак,
Без труда вы нас найдете и в пустыне, и в болоте,
Всюду там следы оставил наш башмак.

Мы – свободы вековечные рабы,
Не объезжены, бесстыжи и грубы,
Но найдется много чтящих нас в любых дремучих чащах —
Мы, как воины, готовы для борьбы.

Мы шагаем в темноту без пышных фраз,
Только горести – морщинами у глаз,
Мы живучи, словно кошки,
Безрассудны, не сторожки,
И со смертью танцевали мы не раз.

Ищем золото средь северного льда
И пасем на юге тучные стада,
Крепким балуемся ромом и уходим с крепким словом
В час, когда к концу приходит чехарда.
Мы идем по жизни смыслу вопреки,
Мы грешны, но наши плечи широки,
Чтобы вынести укоры, ждут нас прерии и горы,
В городах мы просто сдохнем от тоски.