Виктор Ростокин - Снежные обозы

Гнев человеку не присущ,
Он слаб, поднять чтоб это чувство.
И в этом смысле даже уж
В сравненье выглядит, как чудо.

Ведь тот же уж – он Бога тварь,
Он ближе к Богу и роднее.
О том все люди знали встарь
И были потому сильнее.

Гнев – божье, вправе Он один
Являть ею во имя жизни,
Растопит солнце горы льдин,
Зажгутся огненные брызги!

Мы все на привязи у быта,
Алкаем пену будних дней.
В нас гордость нежная убита,
Мы непохожи на людей.
Мы обросли, как обезьяны,
И речь утратили вовзят,
Дремучие нас поглотили пьянки,
Врагами стали брату брат.
И нам единый жребий выпал:
Всем скопом выйдя на поветь,
Последний яд проклятья выпить
И равнодушно умереть.

Кто когда-нибудь раков ловил
Не бреднем и не удочкой длинной?
Нy а как еще? Я не забыл
За житейскою завесью линий.
Это просто… Особенно коль
Голод после войны, жрать охота.
Пацаны, босоногая голь,
Шли гуртом к бузулукскому броду.

Порассыпавшись под бережком,
Разумеется, всяк голяком,
Мы ныряли, где срезана круча,
Рак глазища воинственно пучил,
А порой нападал, и щипал,
И мгновенно в провал пропадал,
Взбаламутивши толщу воды, —
Обнаружить попробуй следы!

Удавалось нам хитрость раскрыть,
Надо только упорными быть,
Помнить, что ты не кушал с утра,
Подкрепиться настала пора
«Шейкой раковой», сочной клешней,
Золотистою мелкой икрой.
Плотный глинистый брус. Ты ползешь,
Углубленье ощупкой найдешь.

Нет, не то! Ты всплываешь наверх,
Свежий вдох, в мыслях бодрое: «Верь!»
Но стихия диктует свое,
Утверждает: «Наивный! Вранье!»
Кислородом запасся – глоток,
Вот он, новый исполнен нырок.
Вот нащупал – желанна нора,
Взять добычу созрела пора.

Сунул руку… как льдинка, скользит —
Затаился, какой паразит!
Драпанул мимо к свету ужак,
Что тут делал затворник-дурак?
Во вторую ты нору полез,
Тут тебе еще больше чудес!
Крыса цапнула… и наутек,
Только хвостик мелькнул – поплавок!

Всплыл ты, легкие вновь зарядил,
Чуешь, в теле убавилось сил.
Кто-то радостно крикнул: «Поймал!»
Повезло же ему! Знать, удал!
Ты в глуби. Шаришь. Брус-монолит
Не сулит ничего, он молчит.

Но Господь заприметил тебя,
За сиротство и бедность любя,
И желанный гостинец послал.
Из укрытья не сразу достал
Рака – он защищался клешней,
Кровь в воде расходилась струей.
Знал ты, если упустишь его…
«Потерплю, – думал ты, – ничего…
Как же можно? Сестренка и мать —
Сколько им голодать и хворать!
Ждут с надеждой, в окошко глядят,
Победить я обязан вовзят!»

Израсходовал воздух. Всплыву
И добычу потом не найду,
Удерет моментально по дну,
Вновь покуда обратно нырну.
Поднатужусь, к себе потяну!
Дернул так, что клешню оторвал,
Но в кулак ты вторую зажал,
Дотащил, поволок… без потерь!
На поверхность ты всплыл. «Ух и зверь!
Как увесист, размашист, в броне,
Повезло же сегодня как мне!»

Пацаны уж костер развели,
В лунке раки скрипят на мели.
Скоро, только зола нагорит,
Кто постарше, их в жар поместит,
Бyдут лакомства ждать-поджидать.
Ты ж обронишь: «Сестренка и мать…»

И поймут тебя верно друзья,
Что тебе по-другому нельзя,
И поделятся парой с тобой:
«Отнеси этих тоже домой!»
…Голод после войны. Не забыл,
Как я раков руками ловил.

Сельский житель я – не гордый,
Погостить приехал в город.

Гладиолусы купил
И к Огню их положил.

Постоял минуты две.
Полицейский: «Что тебе?!

Террорист ты или бомж?»
Я сказал: «Не прячу бомб…»

«Это мы проверим враз!»
Кулаком заехал в глаз!

«Это так мы помечаем,
Если удерешь случайно,

По «фонарику» найдем
И добавочно набьем!»

Я артачиться не стал,
Полицейскому сказал:

«Здесь когда-то я служил
И цветы сюда носил.

В битве дедушка погиб…» —
«Не болтай! Ты крепко влип!»

И наручники надел,
Ухмыльнулся: «Ишь, пострел!»

Я вздохнул: «Не повезло!»
Подкрепление пришло