Виктор Ростокин - Снежные обозы

Остановился. Отдышался.
И огляделся. И понял,
Что ты родился человеком,
И хоть ты прожил век сумбурно,
Тебя туда-сюда качало
И колотили не однажды,
За что, неведомо. И ты
Неведомо за что дубасил
Порой беспомощных и хилых,
Калек бездомных и голодных,
При этом с пеною у рта
Хрипел: «Я ненавижу вас!»
И в луже грязной обмывал
Лицо и руки от крови
И матерно орал, что ты
Не ныне-завтра белый свет
По стенке запросто размажешь!
И Богу кулаком грозил!
Что ж оробел, остолбенел?
Аль до сознания дошло,
Что человеком у тебя
Нет шансов даже умереть.

Мне сложно было разобраться
(Политика не мой конек),
Но так уж повелела статься
Судьба на весь житейский срок.
Душой не ощущал я токи,
Времен сокрывшихся толки.
Я гимн не знал, без осуждений,
На свой манер хранил секрет:
Не осенившись вдохновеньем,
Пребудешь липовый поэт.
Страна не виделась страною,
А просто будничный простор
Один зимою и весною
От океана и до гор.
И в нем народ почти безликий,
При сытом хлебе истощен,
Полубезумный, полудикий,
К кресту как будто пригвожден.
И я привык.
Я обломался.
Не лез орать и бунтовать,
Не отличался, не старался
Героем-однодневкой стать.
Порой я сторонился немо.
Порою замирал. И ждал.
Но на бумаге эту тему
Я пропускал, не раскрывал.
Не мог до сути докопаться?
И нужные слова не шли?
А это означало – драться,
Но драться миром не могли,
Не зная с кем, и за какую
Идею: отравил дурман
В глухую пору вековую,
Жестокий властвовал обман.
И лишь собою оставалась
Земля – ее боготворил,
Она цветами распускалась,
Она плодами наливалась,
Суля и дарствуя мне сил.
Я и поныне с нею рядом,
Пребуду в вечном с ней родстве.
…Чужие шествуют парады
В той разрушительной «красе»!

И ты, и я, кто русские по крови,
Опешили на гулевой земле.
И взор рассеянно ненастье ловит,
Оно на каждом холме и кусте.
Оно сближается и едкой тьмою
Селенья кроет… верно, навсегда.
В угрюмых избах, хоть взмахни метлою,
Нет и живой души – одна беда
Когтисто раскрылатилась незримо,
Зато разруха налицо видна.
Тут даже летом наступают зимы
И не зеленая земля – черна.
И ты, и я… А кто мы друг для друга?
Не знаем, позабыли год назад
Иль десять в вертопрахе гиблой вьюги,
Когда от брата потерялся брат,
Когда стравили русских, отравили,
Цепучей повителью оплели,
Смутьяны с иноземным подлым рылом…
Мы их когда-то сами «привели».
Теперь они хозяева России
И своего зажгут Светила Круг
И некогда, великий и всесильный,
В ненастье растворится русский дух.

Защитник русского Отечества…
Вы спросите: «А кто же он?
Широкие, наверно, плечи
И кулаки по десять тонн?
А каждый шаг версты длиннее,
Когда идет, земля дрожит,
Его завидя, враг бледнеет
От страха, наутек бежит?»
Таким его изображали
На праздничном на полотне,
К земле и к небу прибивали,
Чтоб устрашимее, видней.
Дабы не только зарубежье
(Как раз бы это в похвалу!),
Но сами мы боялись прежде
Гнать на правителей хулу,
И лишний раз «наверх» высовываться,
И предлагать… и много знать,
Глаголить о душе, о совести,
Всем сердцем Бога почитать.
Ах, эти доводы по «поводу…»
Собрать их все… не соберешь!
На море добираться по воду,
Когда наполнил кадку дождь!
Куда с домашними пожитками?
Не замышляйте вы бегов!
Не будет на земле врагов,
Тогда не будет и защитников.

Война уже близка,
Ее незримо токи
Пронзили облака,
Встревожили протоки.

Насторожилась Русь,
Насупленные брови.
Судьбы тяжелый груз
Нести прижало снова.

Костры зажгли в ночи,
Дозор исполнен веры.
Мерцает огнь свечи,
Открыты в церковь двери.

Народ, не зная сна,
Идет к святым иконам.
В опасности страна,
Разбуженная звоном

Колоколов – вчера
Им возвернули голос.
Тревожная пора.
Склонился в поле колос.

И спряталась в гнезде
Кудесница-кукушка.
Случалось при царе…
Ревела грозно пушка…

И ныне бой принять
Готовы правый россы…
Жди терпеливо, мать…
Не трать покамест слезы…

Бога вытащил из рамки
И портрет свой поместил,
Ни греха при этом, срама
Он в душе не ощутил.