Александр Каневский: Стихи к чаю: чайные, нечайные, случайные, чрезвычайные

Теснят к могилам наших матерей,

И мне хотелось крикнуть: «Мама, мама!

Пожалуйста, не надо, не старей!».

Имей я право, я бы в тот же миг

При жизни маме памятник воздвиг.

Но мама не любила постаменты

И презирала мрамора пуды…

Сказала мне, когда я был студентом:

«Мой лучший памятник на свете – это ты».

Пусть помнят миллионы сыновей:

Мы – памятники наших матерей!

Друзья мои, прошу вас не сердиться:

Решил я снова к рифме обратиться.

Я часто рифмой мучил вас,

Позвольте же в последний раз.

Нет, нет, поверьте: больше никогда

Своих стихов я вам читать не буду,

Мы все разъедемся. Меня ждёт Кзыл-Орда

И слушатели верные верблюды.

И там, под тенью кактусов зелёных

Я напишу поэму «Скорпионы»,

В которой докажу категорично,

Что жалить инженеров – не тактично!

Потоки рифм польются без запруды

И зарыдают бедные верблюды…

Но это после, в Кзыл-Орде далёкой,

А нынче предо мной накрытый стол,

Закуска смотрит на меня с упрёком

И думает: «Кончай! Чего завёл

Ты разговор и скучный и предлинный,

А главное, без видимой причины!»…

Причина есть! И важная причина!

Здесь все сидящие меня поймут:

Сегодня я – не мальчик, я – мужчина!

Сегодня я окончил институт!

Тот институт, который ненавидел,

Который все пять лет мне клеткой был,

Которым Бог меня, казалось мне, обидел,

И наконец – который полюбил!

Киевский Автодорожный институт. Сегодня он уже называется академией.

Здесь многих, многих, многих я узнал,

Ко многим всей душою привязался…

Не раз экзамены пересдавал,

На первых лекциях частенько не являлся,

Шпаргалкой пользовался иногда.

(Товарищи экзаменаторы, да, да!

Теперь уж поздно принимать вам меры,

Теперь мы не студенты – инженеры!)…

Так вот, я предлагаю тост,

А вы уж поддержите, если можно:

Прошу подняться во весь рост

И выпить за Автодорожный,

Который мы сегодня покидаем

И о котором с грустью вспоминаем.

Я помню чудные мгновенья:

В сияньи голубого дня

С огромной силой вдохновенья

Декан отчитывал меня.

А вслед за мной сплошным теченьем

Шли Хачик, Жариков, Палей…

И получив нравоученье, толпясь,

Спешили из дверей.

О, бедный, бедный деканат,

Ты посетителей теряешь,

Теперь их не вернуть назад,

Они далёко уезжают.

Ту-ту-ту-ту… Ту-ту-ту-ту…

Стучат колёса, поезд мчится,

В Караганду и в Кзыл-Орду,

В Казань, Хабаровск и в Читу,

И в Белорусскую столицу…

И где б не жили вы: в бараке, в доме, в хате –

Привет, друзья! До встречи в деканате!

Я очень многое хотел ещё сказать,

Но надо честь, как говорится, знать:

Здесь многие меня уже клянут,

А многие тихонечко жуют.

Не надо злиться, закругляюсь я,

Последнее желание, друзья:

Давайте пить за полдесятка лет,

В которых отражён всей жизни цвет,

За нашу юность, полную желаний,

За наши души, полные мечтаний,

За нашу дружбу, что родилась в ВУЗе,

Которая пойдёт за нами вслед,

И будет жить в любом конце Союза,

И будет жить через десятки лет!

Пусть эта дружба не боится непогоды,

Пускай она живёт у каждого в груди…

Так выпьем за студенческие годы,

За жизнь, которая открылась впереди!

В райском Божьем царстве,

Где-то ближе к югу,

Жил Адам безгрешный

Со своей супругой.

Солнце там всегда светило,

Ева шубы не носила,

Не носила шляпы и чулок,

А носила только фиговый листок.

В этом замечательном краю

И Адам не знал заботы,

Не учился, не работал.

Словом, жил в раю.

Это подарок моих многолетних друзей-художников Галины и Юрия Кармели. Подробнее о них – в третьей главе.

Рай не долго продолжался,

В это дело Змей вмешался,

Показал он им запретный плод.

Но не овощи, не фрукты,

Не конфеты, не продукты –

Показал он им журналы мод.

Ева сразу обомлела,

Ева к мужу подлетела,

Закричала на библейском языке:

«Посмотри в чём я одета!

И зимой хожу и летом

В устаревшем фиговом листке!

Мало в паспорте печати,

Есть обязанности, кстати!

Где забота о жене своей?..