Влад Снегирев: В своей избушке

Зимой снег засыплет и выйти нельзя,-
какая свобода, какие друзья?

И если вам скажут: "деревня… шарман…"
не верьте вы в сказки, – обман всё, обман.

Здесь пыльно и грязно, полно комаров,
скребут тихо мыши и нет докторов,

стучит ночью рама, – наверно сквозняк,
кругом – тишина, за окном – сонный мрак.

И тело все ноет от сделанных дел.
Одно в голове: "Что еще не успел?"

Как все надоело, хоть прыгай в петлю…
За что ж я деревню так сильно люблю?

2010

Мой милый друг! Пишу тебе письмо,
в деревне тихой молча прозябая.
Здесь хорошо жить сумрачной зимой,
листы пером беспомощно марая.

Но жарким летом – мухи, комары…
Никак не дописать вторую строчку.
Унынье, скука, приступы хандры;
и водку пью, как сволочь, в одиночку.

Здесь все безлюдно, тихо, как в раю:
гулящий кот, пугливые соседи;
зато покой, – я спешки не терплю,
веду с тетрадью чинные беседы.

Проходят дни, опять тоска и тишь.
Шальное солнце катится по кругу.
Ну как же тут, мой друг, не загрустишь
в безмолвный час вечернего досуга…

2009

Сказать тебе, мой милый брат,
я так устал, везде разлад,
кругом все дорожает.
И жизнь проходит стороной.
Что делать нам с больной страной
никто уже не знает.
Так нравственность упала,
а им все мало, мало…

Молюсь я часто, каждый день;
вот в церковь не хожу, мне лень,
не вижу улучшений.
Читаю Пушкина опять,
но раньше стал ложиться спать –
в объятья милой лени.
И каждый день смотрю закат,
и этой жизни очень рад.

Но иногда щемит в груди:
что ждет нас завтра впереди?
Уже бушует кризис.
Жена опять всё за свое:
"ну что за жизнь, кругом жулье…"
Так, женские капризы.
На огороде весь бурьян
посох и по утрам туман.

Вот завтра выборы у нас.
Тот пыл, что прежде, весь угас;
кого избрать, не знаю.
Они все обещают рай,
лишь побыстрее выбирай,
вот и сижу, гадаю.
У нас в деревне, как в стране –
всё пусто и уныло.
Но я доволен всем вполне,
вчера не лучше было.

2009

Что-то осень нынче рано наступила.
Ветер носится в саду, ломая ветки.
Я в деревне что-то вроде старожила,
типа чижика без крыльев в тесной клетке.

Вот пишу письмо тебе, мой друг заветный:
приглашаю поскучать до лета вместе.
Мы затеем разговор с тобой предметный,
пока куры отдыхают на насесте.

Я полезу в тесный погреб, где хранится
пыльный строй бутылок гордых и солений.
Будем есть и пить, пока не задвоится,
аксиомами стирая пыль сомнений.

Сколько тем пока блуждает без ответа:
о политике, о вечности, погоде.
Мы ж не стоики с тобою, мы эстеты.
И кинзу всегда берем на огороде.

У камина так приятно расслабленье.
Лепестки огня творят волшебную картину.
Мысли вдаль бегут, меняя направленье,
словно в небе ткут лениво паутину.

Понимаю, развлечений не хватает
здесь в провинции и далеко от моря.
Будем ждать, пока весною снег растает
и напьемся просто так, по-русски, с горя.

2012

Трава растет у самого порога
той хаты, где пишу тебе письмо.
Мы наконец‑то выбрали дорогу
и на меня поставили клеймо.

Теперь идем уверенно в Европу.
Сказали нам, - что там теперь наш дом.
Я проверял, согласно гороскопу
пока приду, то буду нагишом.

Зовут меня бандеро‑сионистом,
как всех других в измученной стране.
Теперь я слоган ретро‑неказистый,
хоть непонятно с кем я наравне.

Царя прогнали – жаден был безмерно.
Февраль пришел на смену январю.
Взлетели цены – что есть характерно.
Не ем, не пью, но всё еще курю.

Уже тебя я приглашать не смею,
мой погреб пуст и девственно красив.
Ты приезжай, но не сейчас – позднее,
пейзаж своей персоной исказив.

Молюсь на дождь, на щедрость огорода,
завел козу и выводок гусей.
Такой картины ты не видел сроду, ‑
я выгляжу как старый Моисей.