Вячеслав Киктенко - Город

Семиречье. 1263 г.
Воин Арик Бука,
ты пришел на Или
поделить эту землю насильно,
Ты пришел, поделил,
и когда под Кульджою
последние стихли бои,
Пред тобой распахнул этот край,
жгучим солнцем вспоенный обильно,
Хлебородные,
древние нивы свои.
Не слезая с седла,
ты поля оглядел,
ты промолвил бойцам ободренным:
«Будет корм лошадям
до скончанья бессолнечных дней!
Холить совесть свою,
хлеб растить —
мы оставим в удел покоренным,
Дабы нам – победителям, воинам —
было чем холить коней,
наших верных коней…»
Что трава на лугах,
если колос тугой
от налившихся зерен кренится,
Если хлебу,
политому потом,
теперь закрома не нужны?..
И хрустели на конских зубах
золотые и жаркие
зерна пшеницы,
И блестели,
тучнея на солнце,
золотые твои табуны.
Воин Арик Бука,
ты был ВОЖДЬ,
ты был Могулистана владыка,
Ты ценил лошадей,
ты про совесть и прочую дикость
красно изрекал,
Ты узнал,
ты познал, что и Конь и Зерно —
это равновелико,
Как невежество губит – изведал,
ты в новый набег ускакал.
Бог судья! – Уважение, совесть…
в бою
отыщи-ка такое во встречном,
Не в судьбе, а в седле
равновесье
нам вменило законы свои!..

…отчего ж по весне
на подножном корму,
на извечном
Пали кони твои,
пали верные кони твои?
***
Зернышком,
пущенным в рост,
Центром столицы
Были:
древний форпост
И станицы —
Малая и Большая.

Что он думал, решая
Первый колышек вбить
На развалинах крепости?
Здорово
Думал он,
тот майор,
Про которого
Так легко мы успели забыть..

А ведь мыслил он правильно, верно,
И расчет его был инженерно
Безупречен —
отличный обзор,
И – река под рукой,
И от гор
Неприятельских —
Вроде, неблизко,
И долина, простертая низко,
Станет Городу – колыбель.
И – на Север дорога отсель…

***
Город сам себя опередил,
Плечи выпрямил,
Огородил
Сам себя
Каланчами пожарными,
Сам себя заселил
Горожанами
И расползся по речкам, прудам
К заповедным горам и садам,
Сам себя раздвигая по склонам,
По своим —
это Город! —
Законам.

Неподвижны бывают поля,
Неподвижна бывает земля, —
Что посеяно, то и взошло,
Неподвижно бывает Село —
Ну куда от земли убежать?
В ней и злак хоронить,
И по смерти лежать,
Там и песня своя,
Там и правда своя,
И не нужно за ними
В иные края,
В землю въелось
корнями своими
зело,
Неподвижно стоит
на Планете
Село.
Ну а городу —
что не разгуливать,
Нешто, лавки укарауливать,
Да пожары в полуночной мгле?
Город, он не село,
В нем зерно – Ремесло,
Непривязанный,
Необязанный,
Переваливается по земле,
Куда хочет,
Туда и пойдет,
И растет —
ввысь да вширь —
строят люди —
растет!

***
В нем и песни иные,
И нравы не те.
Городские романсы
Звучат в темноте,
Отношенья людей не простые,
Объясненья в любви завитые,
И дивятся на Город селенья окрест:
– Ох, нелегкий нести тебе, Городу, крест!..

***
Да, к городу прилипчивей беда,
В нем напряженней вьются судеб нити.
– «Прости, Господь, большие города!» —
Поэт воскликнул в сумрачном наитьи.

Здесь каждый предоставлен сам себе,
И выбирать свой путь по жизни волен,
И словно непричастен той судьбе,
Которой хлебороб и пастырь болен —
Судьбе Земли…

Пересидишь в домах
И лютый летний зной,
И дождь весенний.
Лишь смутно брезжит в городских умах —
То гибель для полей,
Иль их спасенье?