Генрих Гейне - Лорелея (сборник)

«Вставай, вот книга и четки,
Мы в Кевлар поспешим,
Там сжалится Божья Матерь
Над сердцем твоим больным».

Хоругви церковные веют.
Церковный хор поет.
Из Кельна, вдоль по Рейну,
Процессия идет,

Поддерживая сына,
Пошла и мать за толпой.
Запели оба в хоре:
«Мария, Господь с тобой!»

Сегодня Матерь Божья
Надела лучший наряд.
Сегодня ей много дела:
Больные к ней спешат.

Приходят все с дарами,
Кого томит недуг:
Со слепками восковыми,
Со слепками ног и рук.

Принес восковую руку —
И вот рука зажила.
Принес восковую ногу —
И боль в ноге прошла.

Кто в Кевлар шел, хромая, —
Теперь плясун лихой;
Играет теперь на скрипке,
Кто двинуть не мог рукой.

Взяла восковую свечку
И сердце слепила мать.
«Отдай Пречистой Деве —
И больше не будешь страдать».

Со стоном берет он сердце,
Подходит едва-едва,
Слезы из глаз струятся,
Струятся из сердца слова:

«Тебе, Преблагословенной,
Пречистой Деве, Тебе,
Тебе, Царице Небесной,
Скажу о своей судьбе.

Из города я Кельна,
Где с матушкой жил моей,
Из города, где сотни
Часовен и церквей.

Жила с нами рядом Гретхен,
Но вот схоронили ее.
Прими восковое сердце
И вылечи сердце мое!

Сердечные вылечи раны, —
Я буду всей душой
Молиться и петь усердно:
„Мария, Господь с тобой!”»

Больной и мать больного
Заснули дома вдвоем,
А Матерь Божья ночью
Неслышно входит в их дом.

Склоняется к больному,
И руку свою кладет
На сердце его неслышно,
И прочь с улыбкой идет.

А мать во сне это видит,
И больше видит она…
Но громко собаки лают
И будят ее ото сна.

Лежит ее сын недвижен:
В нем жизни больше нет;
На бледных щеках играет,
Алея, утренний свет.

И мать сложила руки
Со скорбью и тоской
И набожно запела:
«Мария, Господь с тобой!»

На горе стоит избушка,
В ней шахтер живет седой,
Шумны темные там ели,
Светел месяц золотой.

У окна резное кресло,
Чудо-кресло, не скамья,
Кто сидит в нем, тот счастливец,
И счастливец этот – я!

На скамеечке малютка
У моих уселась ног;
Глазки – звезды голубые,
Ротик – аленький цветок.

Глазки-звездочки раскрыты
Широко, как небосвод,
И лукаво к пухлым губкам
Свой лилейный пальчик жмет.

«Нет, не бойся, мать не видит:
Села с прялкою к окну,
А отец взял в руки цитру
И поет про старину».

И малютка продолжает
Тихо в уши мне шептать;
Много тайн за это время
Довелось мне услыхать.

«С той поры как нету тетки,
Не приходится уж нам
Ездить в Гослар на гулянье.
Вот чудесно было там!

Здесь, на этом горном склоне,
Так тоскливо жить одним,
А зимою мы под снегом,
Как схоронены, сидим.

И притом же я трусиха,
Как дитя, впадаю в страх,
Только вспомню злобных духов,
Промышляющих в горах».

Слов своих сама пугаясь,
Прерывает вдруг рассказ
И обеими руками
Прикрывает звезды глаз.

Всё шумнее шелест ели,
Громче треск веретена,
И в звенящих струнах цитры
Оживает старина.

«Не страшись, моя малютка,
Злые духи скрылись прочь,
Божьи ангелы на страже
Над тобою день и ночь!»
………………………………………
…За зеленой хвоей ели
Месяц тихо прячет лик,
В нашей комнате мерцает
Догорающий ночник.

Только звезды голубые
Светят ярче в поздний час,
И пылает алый ротик,
И она ведет рассказ:

«Эти крошки-домовые
Поедают нашу снедь,
Накануне полон ящик,
Поутру – пустая клеть.

Эти крошки слижут ночью
Наши сливки с молока,
А остатки выпьет кошка
Из открытого горшка.

Да и кошка наша – ведьма:
Ночью вылезет на двор
И гуляет в дождь и вьюгу
По развалинам средь гор.

Там стоял когда-то замок,
В пышных залах яркий свет,
Дамы, рыцари и свита
Танцевали менуэт.