Анна Брэдстрит - Поэзия США

Тут снисхожденьем места не сквернят,
Мздоимства же и крючкотворства несть,
Лжецы, сутяжцы дела не темнят —
Суд правый судоговорится здесь!
Закон безгрешный грешные дела
Рядит без предпочтения и зла.

Судья тут — Бог. В защитниках — Христос.
Дух Святый же — в секретарях суда.
Во стряпчих — ангелы. И всяк принес
На Библии присягу. Тут всегда
Дела вершит божественный закон.
Строг приговор тут и не предрешен.

Смутись, душа! Гляди — приговорят!
Взяла ли ты в ходатаи Христа?
Не ошибается сей адвокат,
Чиста его защита и проста.
Он вступится, печальник всех людей,
Хоть в подзащитных гнусный греходей.

В том не бесчестье — честь! Он благ и прав!
И не в ходу Habeas Corpus [5] Habeas Corpus — принятый в 1679 г. закон о неприкосновенности личности, предписывающий, что арест должен быть в установленный срок санкционирован судом как законный акт. тут.
Он сам, коль надо, должный вносит штраф.
А бес — в истцах — проигрывает суд.
Тут платы не берут, а возлюбя,
Sub forma pauperis [6] В обличье бедного (лат.). за тебя.

Грозит мне кара! Господи, воззри!
Будь мне защитник! Умоли Судью —
Ты мастер умолять! — и отвори
Темницу арестантскую мою!
Когда б Ты Славодержца упросил,
Тебе б всю жизнь хвалы я возносил.

Опять ропщу я! Я ропщу опять!
О, горе мне! Есть сердце ли грязней?
Се смрадный хлев, помоечная кадь,
Навозна куча, выплодок слепней,
Грязь подноготная, гнездо гадюк,
Сосуд с отравой и грехов сундук.

Есть ли чернее? злей? подлей? скверней?
Мерзей ли Сатана? И в силе ль ад
Создать такую почву для корней
Диаволовых, что соблазн творят?
Оно — содельник Сатанинских дел;
Железка, зернь, картеж — его удел.

Оно — потешный сад его дворца,
Ларец, куда любой его клеврет,
Уверенный в надежности ларца,
Как драгоценность, прячет свой секрет.
Здесь — бойня, здесь убойщиком он сам.
Здесь школа, где обучат всем грехам.

Ну есть ли сердце гаже, чем мое?
Афейство, блуд, гордыня, хульный слог
Вершат в нем неподобие свое,
Тут — пляс, чревоугодие, порок,
Азарт, чет-нечет, банк, тарок, кит-кэт,
Чижи, пари — чего здесь только нет!

Терпенье — прочь! Благоугодье — вон!
Чтоб не совались больше до поры.
Тут веру затоптали — портит кон!
Тут совесть вышвырнули из игры.
И добродетель травят. Прочь ее!
Ну есть ли сердце гаже, чем мое?

Но вдруг примнится головой змеи
Шар на кону, — и в миг за ум возьмусь
И Славу мира славлю. Но сии
Опять набросятся, и я согнусь.
Кусают злее хищных барсучат;
А я считал — беззубым был распад.

Мой ум сильней, чем слабый разум мой.
Я вижу более, чем мыслю, мню.
И хлещет луч меня, не прут стальной,
И дух мой мертвен, тускл семь раз на дню.
Молюсь, но не молю. Мольба мертва.
Мелю же скудно, скверны жернова.

Ну есть ли сердце гаже, чем мое?
Что делать мне, Создатель Бытия?
Как вынесу отчаянье свое?
Не милосердья ль чудо жизнь моя?
Пускай Ты всеобширно милосерд,
В грехах обширней Твой негодный смерд.

Свет мне, клопу, — Твой Сын Христос, ведь Он —
Расплата за грехи. Пускай же, Бог,
И за мои. Так погаси свой огнь
В потоке сем, Его пробившем бок!
Покой ли обрету, пока, кляня,
Лиют гордыню бесы на меня?

Меч, Господи, возьми — их порази,
А душу брось мою в Сиона кадь;
В свячено мыло, в щелок погрузи,
Чтоб скверну оттереть и отстирать,
И отожми, пока с меня вода
Не потечет, прозрачней, чем слюда.

Да освятит главу мою Твой свет;
Омой в лучах мне сердце, Благий Бог!
Твой пусть Христос даст за меня ответ,
И грудь моя взнесет хвалы поток.
И сей поток, как Иисуса кровь,
Твой гнев пресуществит в Твою любовь.

Киркой ли мне серебряной копать,
Мысль ищучи, Андийских глубь верхов,
Чтоб я, Господь, искусно мог соткать
Сеть аксамитну пурпурных стихов,
Дабы украсить творчество Твое?
Увы! Ветшает вмиг мое тканье.

Твои творенья хороши стократ,
Что украшать их? Лучших нет плодов,
Чем те, что искупительно тягчат
Ветвь праведности ангельских садов.
Земная роща спеющих олив
С Твоей в сравненье — заросль диких слив.