Мария Петровых: Серебряный гром

Я думала, что ненависть — огонь,
Сухое, быстродышащее пламя,
И что промчит меня безумный конь
Почти летя, почти под облаками…
Но ненависть — пустыня. В душной, в ней
Иду, иду, и ни конца, ни края,
Ни ветра, ни воды, но столько дней
Одни пески, и я трудней, трудней
Иду, иду, и, может быть, вторая
Иль третья жизнь сменилась на ходу.
Конца не видно. Может быть, иду
Уже не я. Иду, не умирая…

Мы смыслом юности влекомы
В простор надземной высоты —
С любой зарницею знакомы,
Со всеми звездами на «ты».

Земля нам кажется химерой
И родиною — небеса.
Доходит к сердцу полной мерой
Их запредельная краса.

Но нá сердце ложится время,
И каждый к тридцати годам
Не скажет ли: я это бремя
За бесконечность не отдам.

Мы узнаём как бы впервые
Леса, и реки, и поля,
Сквозь переливы луговые
Нам улыбается земля.

Она влечет неодолимо,
И с каждым годом все сильней.
Как женщина неутолима
В жестокой нежности своей.

И в ней мы любим что попало,
Забыв надземную страну, —
На море грохотанье шквала,
Лесов дремучих тишину,

Равно и грозы, и морозы,
Равно и розы, и шипы,
Весь шум разгоряченной прозы,
Разноголосый гул толпы.

Мы любим лето, осень, зиму,
Еще томительней — весну,
Затем, что с ней невыносимо
Земля влечет к себе, ко сну.

Она отяжеляет належь
Опавших на сердце годов
И успокоится тогда лишь
От обольщающих трудов,

Когда в себя возьмет всецело.
Пусть мертвыми — ей все равно.
Пускай не душу, только тело…
(Зачем душа, когда темно!)

И вот с единственною, с нею,
С землей, и только с ней вдвоем
Срастаться будем все теснее,
Пока травой не изойдем.

Не нынче ль на пороге,
От горя как в бреду,
Я почтальону в ноги
С мольбою упаду.

«Одно письмо средь прочих
У вас, наверно, есть.
Там на конверте почерк
Мужской, прямой, как честь.

Мой адрес на конверте,
Письмо мне из Москвы.
Поверьте мне, поверьте,
Его найдете вы!..»

Старик, с мальчишкой схожий,
Быть может, поворчит,
Но, человек хороший,
Он мне письмо вручит.

Любую запятую
Целуя без стыда,
В письме твоем прочту я,
Что любишь навсегда.

Ты пишешь: будь спокойна,
Клянешься, что придешь…
Презренно, недостойно,
Блаженно верю в ложь.

Возможно ль быть несчастней?
Я жду тебя весь год,
Как смертник перед казнью
Помилованья ждет.

Город Чистополь на Каме…
Нас дарил ты чем богат.
Золотыми облаками
Рдел за Камою закат.
Сквозь тебя четыре ветра
Насмерть бились день и ночь.
Нежный снег ложился щедро,
А сиял — глазам невмочь.
Сверхъестественная сила
Небу здешнему дана:
Прямо в душу мне светила
Чистопольская луна,
И казалось, в мире целом
Навсегда исчезла тьма.
Сердце становилось белым,
Сладостно сходя с ума.
Отчужденностью окраски
Живо все и все мертво —
Спит в непобедимой сказке
Город сердца моего.
Если б не росли могилы
В дальнем грохоте войны,
Как бы я тебя любила,
Город, поневоле милый,
Город грозной тишины!
Годы чудятся веками,
Но нельзя расстаться нам —
Дальний Чистополь на Каме,
На сердце горящий шрам.

У меня большое горе,
И плакать не могу.
Мне бы добрести до моря,
Упасть на берегу.

Не слезами ли, родное,
Плещешь через край?
Поделись хоть ты со мною,
Дай заплакать, дай!

Дай соленой, дай зеленой,
Золотой воды,
Синим солнцем прокаленной,
Горячéй моей беды.

Я на перекресток выйду,
На колени упаду.
Дайте слез омыть обиду,
Утолить беду!

О животворящем чуде
Умоляю вас:
Дайте мне, родные люди,
Выплакаться только раз!

Пусть мольба моя нелепа,
Лишь бы кто-нибудь принес, —
Не любви прошу, не хлеба, —
Горсточку горючих слез…

Я бы к сердцу их прижала,
Чтобы в кровь мою вошло
Обжигающее жало,
От которого светло.