Маша Халикова - От декабря до декабря. Часть II. Фотография собственной тени (стихи, 2009)

Пишешь. Безропотно пишешь
Всё, что диктует Всевышний.
С гулким ударом по крыше
Падают спелые вишни.

Мечутся тёмные стаи,
В страхе от тучи нависшей.
Думаешь, всё для тебя я?
Ты и себя-то не слышишь…

Нет – для себя над тетрадью
В душный томительный вечер.
Строки – как слёзы, как пряди…
И не становится легче…

Они говорили о чуде
До необозримых высот.
И в их утомительном гуде
Терялось жужжанье из сот.

Июльских полей ароматы
Смывал их пахучий поток.
Из их пестроты виновато
Смотрел синеглазый цветок.

И всё это было некстати.
Они наполняли мой дом,
А мне так хотелось остаться
С любимым мужчиной вдвоём.

Они создавали из дыма
Цветной иллюзорный кристалл,
А мне было невыносимо
Смотреть, как ты тих и устал.

Задёрнуть бы ветками клёна
И старой портьерой окно.
Толпа же ждала просветлённых,
Когда становилось темно.

И ей не хотелось поверить
В мой горький мучительный крик,
В тяжёлую пыль на портьере,
В исчёрканный мной черновик,

В догадку, что чуда не будет,
Что их здесь никто не спасёт,
Что мы, как и прочие люди, —
Обычные люди и всё…

Стоящий у зелёного вагона
С ненужным и потрёпанным флажком,
Подавленный и страшно утомлённый —
Ты мне одной-единственной знаком.

Идущий между сувенирных лавок,
Бутылок и разбитых кирпичей
К ночному пассажирскому составу —
Ты был тогда совсем ещё ничей.

Свернувшийся калачиком на полке,
Курящий возле тамбурной двери,
Глядящий в ночь, на звёздные осколки,
А может, золотые фонари,

Смешливо-обходительный за чаем,
А позже обращающийся в дым —
Ты для меня не можешь быть случаен
И, значит, был тогда необходим.

Обрывками рассветного тумана
Плывущий над заснеженной рекой,
Ласкаемый бесчувственной рукой
Расчётливого женского обмана —

Бессилен и поэтому украден.
Пусть дальше не знакомый мне самой,
Но тихо воскресающий в тетради,
Тайком от всех, – теперь ты только мой…

Несмотря на запреты, я знаю,
Что однажды из массы людской
Тебя выберет осень сквозная,
Обласкает листвой и тоской.

Отведёт бессловесно за руку
В золотой иссякающий сад,
Где, смертельно почувствовав скуку,
Почерневшие груши висят,

Где скамья в деревянной беседке,
Обвитой виноградной лозой,
Где напев оборвётся на ветке,
Подавившись горячей слезой.

И, когда ты забудешь про взрослость,
Боль потерь и удары двери,
Осень вдруг неожиданно спросит,
Что на счастье тебе подарить,

Передать ли кораблик бумажный
Или камень в груди растолочь.
Ей в глаза ты посмотришь и скажешь:
Возврати мне ту самую ночь,

Чтобы снова стучали колёса,
Пролетали огни у окна
И горчила теплом папироса,
А потом появилась она.

И тогда я войду в этот вечер,
Беспечально светла и легка,
И потянется нитью навстречу
Узловатое тело вьюнка,

Птица сронит нечаянно перья,
Встанешь ты с потемневшей скамьи…
И да пусть мне воздастся по вере
За стихи и за чувства мои.

Осень входит в мой город пустой,
Дальний поезд сигналит с тоской.
Пожелтеет листва вырезная.
Я одна обо всём уже знаю…

Когда потянулись вагоны,
Опять появились стихи —
Сложились из тяжкого стона
И горькой древесной трухи.

А ты надо мною смеёшься —
Ну да, я опять влюблена,
Открыта. И связь с нашим прошлым —
Зелёная эта струна.

Там жёлтые листья и ал свет,
Там также и боль, и печаль.
Но чтобы вот так ты смеялся,
Мне всей этой жизни не жаль…

А давай наперегонки
Из щемящей сквозной тоски,
Из сырого грибного леса,
Жёлтых листьев набрав в довесок.

Мы положим сушиться их
На страницы любимых книг,
Чтоб зимою, когда раскроем,
Вспомнить, что нас на свете двое…